Хирургический роман

– Франко! Я чуть не забыла! – остановила его Аделе. – Возьми, пожалуйста, вот этот сверток. Это для тебя, – указала она рукой на коробочку, стоящую на прикроватной тумбочке.

– Что это? – вопросительно изогнул Франко брови.

– Пока я тут пребывала в безделье, я излазила весь интернет в поисках чего-нибудь такого, что будет напоминать тебе обо мне. Но не нашла, – рассказывала Аделе. – Потом мы поразмыслили на эту тему с сестрой и родителями, и в итоге они заказали у знакомого ювелира эту вещицу, – кивнула она на сверток, который Франко уже держал в руках.

Он быстро открыл коробочку, и в ладонях его оказалась чудесная статуэтка очень тонкой работы: изящные кисти рук, выполненные из серебра, держали хрупкое хрустальное сердечко.

– Мадонна… – прошептал Франко. Сердце его взволнованно забилось. – Как красиво…

– Это твои руки, руки хирурга, бережно держащие мое сердце, которое они исправили, подарив ему новую жизнь, – пояснила Аделе.

У Франко защипало глаза. Он молчал несколько мгновений, пытаясь усмирить душевную бурю и не дать эмоциям хлынуть наружу. Ведь он был суровым хирургом, которого сложно растрогать и вывести из душевного равновесия, и он хотел сохранить лицо. Несколько раз глубоко вздохнув, проглотив комок слез, вставший в горле, и сильно зажмурив глаза, он произнес ровным тоном:

– Никогда в жизни не получал такого невероятного подарка. Аделе, правда, я тронут, – голос его предательски дрогнул. Франко сжал челюсти и еще раз зажмурился. Ресницы его намокли, а глаза заблестели. – Спасибо…

****

Спустя четыре дня Нунция и Франко медленно шли по одной из узеньких улочек Тренто мимо невысоких, тесно прижавшихся друг к другу домов, стены которых украшали разноцветные росписи. Кружевные изящные балконы, где то и дело развевались итальянские триколоры, добавляли облику домов романтизма и легкости.

Сегодня хирурги закончили свою работу вовремя, что подарило им возможность прогуляться по городу и ненадолго окунуться в праздничную летнюю атмосферу. Они каждый год лишь урывками принимали участие в торжествах в честь покровителя города. То наблюдали, как разворачивается Palio dell'Oca – красочное соревнование на реке Адидже, когда облаченные в исторические костюмы представители различных пригородов Тренто плывут на плотах от Ронкафорта до моста San Lorenzo, стараясь, разумеется, приплыть туда первыми. То сопровождали исторический кортеж или смотрели другие традиционные спектакли, то смеялись над постановками комиков, а то успевали полюбоваться салютом, рассыпающимся над городом 26 июня, иногда, правда, лишь из машины или окна квартиры.

В этот раз свободное время выпало на, так называемую, «La Notte Magica⁴¹». Городские власти обещали развлекательные мероприятия в разных точках Тренто, музыкальные концерты и театральные постановки до 4 утра, после чего с восходом солнца люди, стойко продержавшиеся до утра, смогут бесплатно позавтракать на piazza Duomo. Отличатся ли стойкостью уставшие медики, было сомнительно, но в любом случае они решили хоть ненадолго присоединиться к городскому веселью. К тому же, позднее вечером ожидался матч Чемпионата Европы с участием Squadra Azzurra⁴², и друзья хотели вместе посмотреть его в каком-нибудь летнем кафе.

Франко с Нунцией, держась за руки, брели к сердцу города. Вдруг в конце одного из переулков показалась башня Castello di Buonconsiglio, и Франко, замедлившись, кивнул в сторону замка:

– Как Аделе вернется на работу, пойдем к ней в гости.

– С удовольствием, – отозвалась Нунция. – Я однажды была там. С этой башни вид на город просто изумительный. Представь, все эти башенки, колокольни и крыши домов кажутся крошечными и игрушечными на фоне сочно-зеленого холма… Кстати, что такое происходит с Джанкарло? – стремительно поменяла она тему, что Франко аж споткнулся.

– В каком смысле?

– Почему он не пошел сразу с нами, а остался в больнице?

– Он присоединится позже, – неопределенно ответил Франко.

– Это я поняла. Я не поняла, почему он остался. Он вообще в последние дни странный. Я его не узнаю.

– Что странного видишь? – хмыкнул Франко.

– Он почти не шутит и не иронизирует, вечно где-то пропадает в перерывах между операциями, ходит задумчивым, и я бы подумала, что у него случилось что-то плохое, если бы не видела в глазах какой-то лихорадочно-счастливый блеск, – выдала Нунция длинную тираду. – Что ты об этом знаешь?

– Почти ничего.

– Не верю, – упрямо мотнула Нунция головой.

– Я последние дни тоже с ним мало общался. У меня есть определенные догадки, но я предпочитаю их не высказывать.

– Угу, – скептически пробурчала она.

Франко рассмеялся и, остановившись, притянул ее к себе, требовательно целуя в губы. Она поднялась на мысочки, потянувшись к нему и обхватив руками за шею.

– Я люблю тебя… – сказал Франко, касаясь губами ее губ.

– Знаю я этот твой прием… Уходишь от ответа… – попыталась она сказать ворчливо, на самом деле млея от его поцелуя и уже даже забыв, о чем они говорили.