Хирургический роман

– Глупышка… Тебе хоть понравился наш первый поцелуй? – хмыкнул Франко.

– Для тебя это все игры, шутки, да?! – рассердилась Нунция.

Франко улыбнулся и вновь поставил руки на парапет, слишком тесно придвинувшись к ней, порождая новую волну тахикардии в своем и в ее сердце.

– Я люблю тебя, – сказал он с присущей ему серьезностью и даже некой суровостью, пронизывающе глядя ей в глаза.

– Франко… Ты… – Нунция никак не могла справиться с волнением. – Ты просто ошеломлен моим новым образом…

– Тебе это кажется… недостаточным? Неправильным?

– Франко, это все обманчиво! Утром без макияжа я по-прежнему совершенно некрасивая…

– Поверь мне, что утром я тоже не отличаюсь красотой, – ответил Франко. – Если любишь, разве это важно?

– Если любишь, то нет. Но ты не любишь! Ты путаешь… любовь с влюбленностью… с увлечением… – слезы выступили у нее на глазах.

– Неужели? – изогнул Франко брови. – Полагаешь, что твой мозг в самом деле подключен к моему, и ты способна читать мои мысли? – с доброй насмешкой спросил он.

– Франко, ты увидел меня другой несколько дней назад! Если ты и влюбился, то в мой новый образ, а это – всего лишь поверхностная обертка, которая снимается на ночь, приходит в негодность во время гриппа, из-за недосыпа после смены! – горячо убеждала она. – Как только ты увидишь меня прежней, ты будешь смотреть на меня с отвращением!

– У тебя просто невыносимый комплекс неполноценности. И теперь мне придется избавлять тебя от него. Начну прямо сейчас. Я видел тебя сегодня после недосыпа. Ты была прекрасна… Я обожаю тебя с пеленок… Да, я только несколько дней назад увидел тебя в новом образе. Я был шокирован, ошеломлен и… покорен. Но моя тахикардия в твоем присутствии началась до того.

– Тахикардия?

– Да, тахикардия. Учащенное сердцебиение, – пояснил Франко, будто Нунция совсем не разбиралась в кардиологических терминах. – Я увидел в тебе женщину до того, как ты преобразилась, только я не понимал этого до конца. А вообще мне, честно говоря, без разницы, что за теории любви ты себе создала. Любовь нельзя теоретизировать. Она не поддается никаким правилам, установкам, теоремам, аксиомам. И доказательств она, кстати, тоже не требует, – поучительно заметил он. Потом снова властным поцелуем прильнул к ее губам. У нее дыхание сбилось, колени подогнулись от этого поцелуя. Впрочем, у него внутри тоже все дрожало. – Я просто люблю тебя и все, – сказал он ей в губы. Потом чуть отстранился. – Да, до конца я осознал это сегодня, после того, как занимался с тобой любовью. И даже если ты считаешь, что из секса любви не рождается, я… – замолчал он резко, а затем улыбнулся: – Я с тобой соглашусь. Потому что мои чувства зародились задолго до этого момента. Близость с тобой мне только помогла осознать, что это в самом деле любовь. Потому что никогда в жизни во время секса я не сливался с женщиной душой. И именно с тобой я понял различие понятий «заниматься сексом» и «заниматься любовью». Я люблю тебя. И тебе придется мне поверить, вопреки всем твоим теориям и сомнениям…

Глава 19

После совещания Джанкарло вернулся в ординаторскую и, когда коллеги отправились на плановую операцию, а вокруг установилась умиротворяющая тишина, он прилег на диван и провалился в тревожный поверхностный сон. Через два с половиной часа вернувшиеся хирурги разбудили его, и он, встряхнув головой, признал, что этот короткий сон тем не менее позволил ему немного отдохнуть и восстановить силы. Он чувствовал себя куда лучше и бодрее и, выпив с коллегами кофе, направился к Аделе.

В палате он застал акушера-гинеколога. Она тут же доложила ему о стабильности состояния пациентки, о нормальной активности плода и его исправном сердцебиении. Джанкарло подавил вздох облегчения.

– Единственное, что меня беспокоит, – это повышение давления, – сказала врач. – Полагаю, это из-за боли.

– Согласен. Но я почти бессилен: обезболивающие могут навредить ребенку, – нахмурился Джанкарло.

– Да, это факт, – задумчиво подтвердила коллега. – Второй день в этом плане весьма тяжелый. Эйфория от спасения прошла, остались только болевые ощущения… Думаю, ей нужно больше спать, это и спасет ее. Завтра-то боль начнет спадать?

– Разумеется, – согласился Джанкарло. – С каждым днем будет становиться все легче. Посмотрю, что можно сделать… – вздохнул он.

Врач кивнула, улыбнувшись, и покинула палату, а Джанкарло подошел к Аделе. Она, понурая и с несчастным видом, лежала на кровати с перебинтованной грудью, торчащими дренажными трубками и проводами, подключенными к аппарату. Тем не менее, когда Джанкарло подошел к ней, глаза Аделе оживились и зажглись.

– Как самочувствие? – спросил анестезиолог, внимательно глядя на нее.

– Врачи говорят, что нормально.

– Ты с ними не согласна?

– Дико болит грудная клетка. Просто разрывает меня… – пожаловалась Аделе.