Хищева невеста (СИ)

Башкой помотал муж любимый и снова осторожно кожу супружницы языком дразнит. Видать, страх чует, и хочет, чтоб девка его не трусила. Расслабилась Пёся, разомлела — даже представить такого не могла прежде. Боль внезапно живот пронзила. Вскрикнула Пёська, дернулась машинально. Прижал к шкуре оленьей ее муж любимый, урчит что-то ласково, губы нежно языком вылизывает, щекотно да приятно от поцелуев таких подобия. Прошла боль — приятно стало.

Почти ничего после Пёська и не запомнила — удовольствие с головой накрыло, словно в Ирий она попала. Рев только мужа любимого запомнился — торжествующий, блаженный, словно зверь какой самку пометил, своей признал, да жар внутри живота бурлящий…

Так и уснули — разгоряченные, без одежд, друг к другу прижимаясь…

Комментарий к

XIII

. Долг супружеский Кто там просил хищеротику в древнерусском стиле? Наслаждайтесь (смейтесь, кому что)!

P.S. Ребят, мне страшно, осталось всего шесть глав, а я еще не хочу прощаться с Пёсенькой! Теперь вот думаю, потом сиквел про нее забомбить или еще один фанфик про хищника с древнерусской тематикой?

====== XIV. Спасители ======

Проснулась Пёся раненько, смотрит на мужа любимого. Спит сладко, словно котенок на печи, жмурится, мурлычет во сне тихонько. Шкура под ними лежащая кровью немного заляпана — хоть вывешивай, как положено, мол, чиста до этого невеста была! Посмеялась про себя Пёся. Не перед кем тут хвастаться простынями окровавленными.

Шевельнулась. Живот тянет немного, а во всем прочем — хорошо! Легко, словно пушинка она какая. Попыталась аккуратно из-под лапы мужниной выбраться. Глаз жёлтый Чудо приоткрывает, зевает сонно, жену к себе жмёт, пускать не хочет. Засмеялась девка, мужа обнимает за шею, шепчет ласково:

— Не волнуйся, Чудо мое лесное, любимое, я только к ручью выйду, воды наберу, да ягод поищу, чтоб с чем мясо было запечь к обеду!

Хмурится слегка Зверь, не хочет с женой даже на миг краткий расставаться. Но и неволить супружницу не желает — разжал лапы, выпустил из объятий надежных да желанных. Поцеловала мужа в кончик жвала странного Пёся — и поднимается, ловко одежду надевает. Потянулся муж устало, проворчал что-то ласковое, глаза снова прикрыл — утомила его ночь, огня наполненная. Улыбнулась девка, из пещеры выскользнула — и к реке. По сторонам глянула, смущенно кровь с бедер отмыла, рубаху поправила, по течению поднялась повыше, напилась воды холодной, в ведерко набрала, на коромысло повесила.

Идет, под ноги смотрит, ягоды ищет. И вдруг навстречу ей четыре молодца славных. Все как на подбор — высокие, крепкие, с кудрями русыми, глазами голубыми… Вздрогнула Пёся — что им тут надобно? Опять муж ее в драку впутается — а у них и луки со стрелами, и рогатины в руках, и ножи на поясе!

— А вы что тут делаете, господа хорошие? — К гостям незваным Пёся обращается, ведро на землю поставив. На нее мужики жадно посматривают, отвечает самый крупный:

— Как что? Тебя спасаем, девица красная, от чудища страшного!

— Не надо меня спасать! — Руками Пёся машет. — А то вы меня спасете — а муж мой, Зверь Лесной, обозлится, опять людей резать пойдет!

— Не пойдет! — По луку второй похлопывает. — Из дружины мы князевой, специально пришли с Чудищем побороться, люд простой от твари мерзкой избавить!

— А ты, девица, свободна отныне — в деревню возвращайся, живи спокойно! — Договаривает третий. Ага, ага… От монстра ребенка понесшая, в лесу неделю прожившая… Кто ж ей жить-то даст? Да даже если б дали! Пёське теперь хоромы княжеские не нужны — лес да пещерка небольшая получше терема резного, лишь бы с мужем любимым, добрым да ласковым!

— Не троньте! Муж он мой, я за него… — Голосом от страха срывающимся Пёсенька кричит. Переглянулись парни.

— Совсем девка разум от радости потеряла! — Кивает один.

— А может, и не от радости — Зверя лютого защищает! — Поддакивает другой. Четвертый, что подобрее, видать, ласково Пёсе говорит:

— Плохо ж тебе с ним жить — бьет тебя, поди, больно делает… Пойдем с нами, мы тебя не обидим!

Попятилась Пёся — и как задаст стрекача, до дома лишь бы добраться, а там муж в обиду не даст! Да только далеко от пещерки родной забралась, ягоды собираючи, а молодцы получше девки босоногой по лесу бегают. Догнали, на землю повалили, один рот девке тряпкой зажимает, чтоб не завопила.

— Что делать с ней будем?

— Что-что? Поиграем, привяжем к дереву, да на обратном пути и заберем!

Потянулась рука чужая, жадная, к персям девичьим, сжала, мнет нагло. Слезы из глаз Пёсиных брызнули, извернулась, как могла, ногой ударила одного. На миг единый рука, рот зажимающая, ослабела. Как закричит Пёся, страх свой весь выплеснув — аж птицы вверх взметнулись:

— Чудушко-о-о-о!!!

Рев страшный, разъяренный лес сотряс — услышал муж зов супружницы испуганный, на помощь уже мчится, никому любимую обижать не позволит. Попятились молодцы, рогатины наизготовку поднимая.

— Потом тебя уму-разуму поучим… — Цедит один.