Хищная кофейня

Долгую минуту длилось молчание, а затем девичий голос затянул тихую протяжную песню на французском. Кажется, это была колыбельная. Она звучала будто бы совсем близко, но Оюна никак не могла определить нужное направление. Вдруг от движения воздуха огонёк задрожал. Справа в нескольких шагах появился тусклый свет, будто идущий из-за поворота. В его отблесках виднелся кусок кирпичной кладки стены и переплетение труб.

Свернув туда, Оюна оказалась в тупике. Там на перевёрнутом деревянном ящике стоял стеклянный фонарь, внутри которого тускло горела электрическая лампочка. Рядом на таком же плохо оструганном, занозистом ящике сидела девочка, может быть, на год младше самой Оюны. Симпатичное лицо с большими грустными глазами портили только бледность и нездоровая худоба. Тонкие соломенные волосы, собранные в пучок, выглядели как тусклая серая пакля. Зато длинное, под старину, платье сидело на ней довольно неплохо.

Она встала, оборвав песню на полуслове.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась девочка. Она протянула руку, будто хотела потрогать пришедшую, но вдруг отшатнулась. В выражении её лица читалась надежда, смешанная с подозрением.

– Ты Зезелина? – спросила Оюна.

Девочка удивлённо приподняла тонкие брови. Но тут за спиной Оюны кто-то громко фыркнул. Юна вскрикнула, от неожиданности выронив зажигалку, которая отлетела куда-то за пределы светового круга. Развернувшись к неведомому врагу, девочка была готова ударить, но увидела лишь Алису.

– Если это Зезелина, – надменно заявила та, – то я Гретта Тунберг!

Оюна тяжело выдохнула, успокаивая дрожь в руках и разогнавшееся сердцебиение.

– Там в зале кто-то дверью хлопнул, – снисходительно пояснила Алиса, будто делая присутствующим одолжение. – И шаги послышались. Я пришла предупредить.

«То есть просто сбежала», – подумала Оюна. Вслух, правда, говорить не стала – ссора выбраться не поможет.

Между тем незнакомая девочка осторожно подошла ближе:

– Живые, – удивлённо произнесла она, словно не веря. – Не одурманенные! Но… как же Светозар вам позволил войти?

– Позволил? – Алиса фыркнула. – Да эта паскуда затащил меня сюда каким-то гипнозом. И обворовал!

– О, мне так жаль, Грета, – грустно произнесла девочка.

– Грета? – взвилась рыжая красавица, кидаясь вперёд. – Какая я тебе Грета?! Совсем мозги от сырости заплесневели? Я Алиса. Алиса! Поняла? Хватит уже того, что родная мать не помнит, кто я такая!

– Простите великодушно, Алиса, – незнакомая девочка отшатнулась и сделала неловкий реверанс. – А меня зовут Мария. И меня тоже забыли.

– Прости… те, – вмешалась Оюна, подстраиваясь под странный, подчёркнуто вежливый стиль общения незнакомки. – А вы не видели здесь другой девочки? Зезелиной… – Юна вопросительно посмотрела на Алису, ведь имени её потерявшейся знакомой она не запомнила.

– Ульяна, – с сомнением буркнула та. – Вроде.

Мария помотала головой:

– Нет, я не видела вотр копин, – слово вырвалось у Марии так легко, что Оюна вспомнила учительницу французского.

– Во… чего? – переспросила Алиса, нахмурившись.

– Вашей подруги, – поправилась Мария с лёгкой улыбкой. – Ежели она здесь, то вы с поисками можете не торопиться. Светозар своих жертв, увы, не отпускает.

– А что он с ними делает? – спросила Оюна, одновременно желая узнать ответ и страшась его.

– Он более ничего не делает. Их съедает это место… Рано или поздно. И тогда уже всё.

Мария хотела добавить что-то ещё, но лишь скорбно вздохнула. Слова прозвучали как приговор. Алиса, и без того находившаяся на грани истерики, затравленно обхватила себя руками и задрожала. Оюна почувствовала, что ей не хватает воздуха. Темнота вокруг как будто сгустилась, навалившись на плечи и грудь, перекрывая кислород. Разве может место кого-то съесть? Нет, такое случалось разве что в старых детских страшилках про всякие гробы на колёсиках и котлетки с детскими ноготками. Слушать жутковатые фантазии при свете ночника в уютной комнате могло быть весело, но вот оказаться героем страшилки? Нет, спасибо. Если выбирать историю, то Оюна предпочла бы попасть в ученицы к Урсусу.

Но Мария стояла рядом, живая и реальная. А значит, её слова нельзя было просто отбросить. «Съедает» – значит, если у Оюны и был брат, его уже не спасти? Захотелось лечь на пол и разрыдаться. Тоска по утраченному грозила вот-вот захлестнуть девочку с головой, но она не могла позволить себе расклеиваться. Не сейчас. Даже если мальчик с глазами-рыбками из её воспоминаний исчез, то они сами ещё живы. А значит, обязаны бороться.

– Я уверена, что можно что-нибудь придумать, – твёрдо заверила Оюна, стараясь как-то подбодрить своих спутниц, хотя голос немного дрожал. – Я не знаю этого Светозара, но…

– Вы его не знаете? – Мария едва не подпрыгнула. – О, значит, у вас ещё не отобрали вашу суть? Но… это же всё меняет!

Не договорив, «француженка» бросилась к Оюне и схватила её за руки.

– Я… – та попыталась вырвать руки из «захвата» новой знакомой, но Мария держала крепко, будто ладони Оюны были последней соломинкой, за которую сейчас хватался утопающий. – Не переживай… те, я уже сделала всё, чтобы вызвать полицию…