Хищник

— На Лубенское озеро, — Карл достал портсигар и щелкнул, открывая перед Дарьей. — Папиросу, сударыня?

— Благодарю вас! — пальцы не дрожали, это Дарья отметила мимоходом, трезво оценивая свое состояние, как не вполне нормальное. Дыхание спокойное, сердцебиение тоже. Голова ясная, и страха, как не было, так и нет.

Она взяла папиросу, прикурила, глубоко затянулась, хотя обычно этого не делала, и, задержав дыхание на пару-другую секунд, выдохнула табачный дым.

«Никакого эффекта!» — Но против фактов не попрешь, как говорится.

«Ладно, — решила тогда, — поживем — увидим, но эффект любопытный!»

Карл тоже закурил. Помолчал мгновение, словно решал для себя, что теперь делать и как, но когда заговорил, обратился прежде не к извозчику, а к Дарье.

— Вы как? — спросил нейтральным тоном, словно бы говорили о пустяках.

— Нормально, — пожала она плечами.

— Молодцом! — похвалил тем же ровным голосом. — Выпить хотите?

— А у вас и бар с собой прихвачен? — словно не слишком удивившись предложению, спросила Дарья, хотя человек этот не переставал ее изумлять.

— Я предусмотрителен… — Он достал из кармана серебряную фляжку, удивительно похожую на ту, что была когда-то у Марка — а может быть, и ту же самую, — протянул Дарье.

— Шдэрх? — спросила она, принимая фляжку.

— Шдэрх? Ну, нет, конечно! — вежливо улыбнулся Карл. — Коньяк какой-то…

— Вы не помните какой? — она отвинтила крышечку и сделала осторожный глоток.

— Я не разбираюсь в коньяках, — Карл пожал плечами, но движение вышло странное, какое-то натужно. Так ей, во всяком случае, показалось.

— По-моему Пьер Ферран, — сказала она.

— Это хорошо или плохо?

— Скорее все-таки хорошо.

— Ну, и ладно тогда. Вот что, любезный, — обратился Карл к извозчику, — езжай-ка ты по старой дороге на Гостилицы и Лопухинку, а оттуда уже грунтовкой к озеру и вдоль южного берега на Мустово. Лады?

— Как прикажете! — Извозчик даже не обернулся. Дорога петляла, и ему стоило быть внимательным.

«А мне?» — вопрос не праздный. Ей, если разобраться, стоило бы быть предельно внимательной, поскольку вокруг нее и с ней самой творились странные дела. Полная чертовщина, если откровенно. И дело даже не в цинских шпионах — «Приключится же такое!» — и не в доморощенных водских бандюках. Тут, если Дарье и не все было понятно в отношении мотивов некоторых действующих лиц и исполнителей, то, во всяком случае, все это не выбивалось из рамок «возможного и объяснимого». Но вот ее сегодняшняя реакция…

— Здравствуйте, госпожа инженер-лейтенант! — мужчина был в статском, и оттого, должно быть, обращался не по уставу. Но вот в том, что он военный, у Дарьи даже сомнений не возникло.

— Разрешите представиться, поручик Голицын, — подтвердил он ее предположение.

— В отставке, — пояснил мужчина с полуулыбкой на красиво очерченных губах. Усики чуть приподнялись вместе с губой, обнажив край верхних зубов, и опустились. — Я буду учить вас выживать.

— Чему, простите? — удивленно переспросила Дарья.

— Выживание — есть первейшая из наук, необходимых военному человеку, тем более, офицеру.

— Но я инженер! Рыцарь говна и пара!