Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка

— Не столько плоть, сколько мышцы. Куда мне угнаться за вечным бродягой вроде тебя. Давай немного отдохнем.

Пока мы с ним лежали рядом, слегка дрожа от напряжения, я спросил:

— Ты можешь повторить, Тор, что именно тогда сказал Видамер?

— Да так, ничего особенного. Это был всего лишь намек, я не был уверен, что и впрямь отыщу маннамави. Он упомянул о загадочной женщине Веледе. Полагаю, он считал ее самой обычной женщиной (а ведь так оно вполне и могло оказаться на самом деле), которая обманывала всех в Новы, переодеваясь в мужское платье и изображая мужчину Торна. Тем не менее я отправился в путь… в надежде найти такого, как я…

Я произнес в восхищении:

— Ты проделал весь этот путь, даже не зная наверняка!

— Да уж, ну и веселую жизнь ты мне устроил. Я всегда был изнеженным горожанином и не испытывал склонности к приключениям, физическим упражнениям, путешествиям или жизни в глуши.

— Если ты не любитель путешествовать, то зачем тебе собственная лошадь?

— А это не моя. Я украл ее.

— Ты украл лошадь?! — воскликнул я в ужасе. — Разве ты не знаешь, что это преступление карается смертью! Тебя повесят… распнут…

Тор беспечно сказал:

— Только если я буду настолько глуп, что вернусь обратно в Толосу, где и совершил кражу.

Я был поражен, ибо еще никогда не слышал, чтобы вот так небрежно, мимоходом признавались в столь гнусном злодеянии. Признаться, я и сам отнюдь не был самым законопослушным и безгрешным из смертных, но я никогда так спокойно не говорил о своих преступлениях, по крайней мере, не признавался в них с такой легкостью. Как вы помните, мне даже доводилось совершать убийства, и тем не менее украсть лошадь у своего соплеменника я считал недостойным поступком. Это преступление по готским законам издавна расценивается как самое низкое и бесчестное, даже хуже убийства. Но что меня особенно опечалило, так это то, что негодяй, совершивший кражу и случайно или из легкомыслия признавшийся в этом позорном поступке, был не посторонним мне человеком: он был для меня единственным на всей земле… моим братом-близнецом… моим возлюбленным… моим суженым…

Возможно, почувствовав мое замешательство и скрытое осуждение, Тор поднялся и принялся ходить по комнате, затем открыл гардероб, в котором я хранил свою сменную одежду, когда мы со Сванильдой отправились в дельту. Обнаружив среди одежды наряды Веледы, Тор достал их и принялся щупать и осматривать. Бронзовый нагрудник, который я приобрел в Хальштате, казалось, особенно очаровал его. Тор нацепил нагрудник прямо на голое тело и нагнулся над тазом с водой, чтобы полюбоваться своим отражением. Я уже видел те женские наряды, которые Тор привез с собой, включая и похожую на мою набедренную повязку, чтобы подвязывать и маскировать половой член, поэтому не стал делать ему замечаний, хотя мне и не слишком понравилось, что он бесцеремонно распоряжается моими вещами. Возможно, моей терпимости способствовало созерцание уродливого крестообразного шрама на спине Тора. Я рассудил следующим образом: поскольку с Тором слишком сурово обращались в детстве, он теперь так небрежно относится к чужой собственности.

Я сказал:

— Стало быть, ты не собираешься возвращаться в Толосу? Полагаю, поскольку ты присутствовал на празднике при дворе, должно быть, принадлежишь к знатным юношам?

— Да нет, какое там, — ответил Тор и снова донельзя изумил меня, — я был cosmeta[33] и tonstrix[34] королевы Рагнахильды, супруги короля Эрика.

— Что? Мужчина-cosmeta? Cosmeta по имени Тор?

— По имени Геновефа. И о каком мужчине ты говоришь? В моей родной Толосе, как и повсюду в землях визиготов, я был известен и почитаем как весьма умелая служанка Геновефа. Мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не запятнать свою репутацию. Я всегда действовал с оглядкой. И только когда я вынужден был удовлетворять свои мужские желания, я временно становился Тором и старался незаметно Ускользнуть к шлюхам: эти женщины не задают лишних вопросов.

— Интересно, — снова сказал я. — Я тоже приложил немало усилий для того, чтобы сберечь свою репутацию, вот только действовал наоборот. Окружающие считают меня мужчиной.

— Я уже говорил тебе, что был воспитан в холе и ласке. Меня вырастили и воспитали монашки, обучали меня тоже чисто женским занятиям. Шитью, уборке, готовке, умению украшать себя, наряжаться, красить лицо и завивать волосы. После этого я покинул монастырь, чтобы идти по жизни своим путем.

— Но пока ты жил там, разве никто из монашек не заметил… ну, что ты отличаешься от них?

Тор улыбнулся своим воспоминаниям: