Хищники [сборник]

Оба полицейских служебную лямку тянули давно, и знали не понаслышке, как можно сокрыть преступление от учёта. Дело в том, что в настольном реестре, в котором регистрировались заявления, излагалось только краткое их содержание. Чин полиции, желающий скрыть преступление, вместо записи о том, что у господина Х. в неустановленном месте неустановленным лицом похищена известная сумма денег, указывал, что имярек сообщил о пропаже у него денег при неизвестных обстоятельствах. А статья 253 Устава уголовного судопроизводства, в том случае, когда признаки преступления или проступка были сомнительными, прямо предписывала прежде чем сообщить о происшествии чинам судебного ведомства, сначала удостовериться через дознание: действительно ли происшествие то случилось и точно ли в нем заключается признаки преступления или проступка. Естественно, что дознание в этом случае таковых признаков не находило, а, наоборот, убедительно доказывало, что потерпевший добровольно расстался с деньгами в питейном или ином увеселительном заведении. А чтобы прокурорский надзор не смог проверить правильность сделанных чином полиции выводов, материал дознания (состоявший из одного заявления потерпевшего) прокурору на проверку не отправлялся, а уничтожался путём сожжения в печи полицейского управления. В реестре же, в графе «отметка об окончательном исполнении» делалась запись: «дознание направлено в такой-то участок, такой-то части». На профессиональном жаргоне это называлось «отправить материал на Луну».

— Скажите, Бестемьянов, а у Набатова свой реестр?

— Нет, сыскного отделения нашими штатами не предусмотрено, они все бумаги в реестре управления регистрируют.

— Замечательно! А вы к этому реестру доступ имеете?

Помощник пристава аж замахал руками:

— Нет, нет, нет! Это к секретарю вам нужно, к господину Барту. Только вряд ли Барт вам реестр покажет, они с полицмейстером лучшие друзья.

— Чёрт! А начнём официально запрашивать, они, глядишь вообще его уничтожат. Что же делать? Послушайте, Бестемьянов, — спросил Кунцевич без всякой надежды, — а вы фамилии того потерпевшего, которого лично к Набатову отправляли, часом не помните?

— Помню.

— Неужели?! — одновременно обрадовался и удивился сыщик.

— Фамилия у него запоминающаяся — Байрон, как у моего любимого поэта. Правда зовут по-другому — Джонатан, Джонатан Байрон.

Кунцевич внимательно посмотрел на помощника пристава:

— Спасибо вам, Бестемьянов, всё, больше мучать вас не буду. Ответьте только на последний вопрос: как ваши имя и отчество, а то я, признаться честно, запамятовал.

— Евгений Павлович.

Вернувшись на Офицерскую, Мечислав Николаевич вызвал Гаврилова и дал ему несколько поручений.

Глава 9 Большие детки — большие бедки

«Ежедневно по утрам из анатомического института, что на Выборгской стороне, выезжает возница — для сбора трупов.

Возница объезжает все петербургские больницы, наводя справки, нет-ли где покойников?

Все покойники, не имеющие ни роду, ни племени, ни родных, ни знакомых, поступают в анатомический институт — для пользы науки. Трупы укладываются в большой ящик на рессорах, герметически закупоренный и окрашенный в чёрный траурный цвет.

В этом ящике сделаны горизонтальные полки для склада трупов. Когда ящик наполнен, то трупы лежат в нем, точно сельди в бочке, горизонтальными слоями».

Бахтиаров, Анатолий Александрович. Пролетариат и уличные типы Петербурга: Бытовые очерки. — Санкт-Петербург, 1895.