Хищный зверь

Сабина понимала, что не должна потворствовать Маризе, но ненависть к Нардо, бросившего ее в такой отвратительной ситуации, пересилила. И Сабина решила отомстить за себя — по крайней мере, отчасти.

— Тебе надо позвонить? Без проблем. Дай мне номер, и я его тебе наберу.

Женщина, отчасти приободрившись явным расположением незнакомки, улыбнулась и, видимо, побаиваясь неожиданного вторжения хозяина дома, шепнула еще тише:

— Э-э… нет. Мне надо проверить, не опубликовал ли что-нибудь в «Фейсбуке» мой приятель. Могу даже дать тебе его имя, а ты сама взгляни.

Сабина с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться: собеседница могла расценить это как неуважение. Но у Маризы при этом было такое лицо, словно она просила милостыню, и смотреть на нее без смеха было трудно. Ограничившись согласным кивком и получив имя, Сабина без труда нашла аристократа, который бросил бедную женщину в таком состоянии.

— Вот он. Это имя носят разные люди, но думаю, что в Риме живет именно он. Он лысый, и на снимке, сделанном в профиль на дешевых местах на стадионе, на нем отвратительные солнечные очки и фетровый шарф болельщиков футбольного клуба «Лацио».

Установленная связь вызвала такую бурную радость у Маризы, что она даже не заметила явной иронии в словах собеседницы:

— Да, да, да, да! Это он!

Женщина собралась пододвинуться ближе, но Сабина заговорщицким жестом велела ей не двигаться:

— Сиди на месте, так будет безопаснее. Успокойся, я взгляну сама.

Она нарочито медленно просмотрела сообщения в обе стороны, стараясь не ужасаться убожеству профиля этого человека. Потом, заметив, как побледнела новая знакомая, поняла, что переборщила, и спросила:

— Я думаю, что вы больше не друзья в «Фейсбуке», потому что ты спросила про недавние публикации, доступные абсолютно всем.

— Да, да, да! Вот именно. А они есть? Что он говорит?

— Последняя запись сделана этим утром; он говорит о фильме, который видел вчера в кино и который вызвал у него отвращение. Должна сказать, он довольно вульгарен…

— А… Этот пост я уже видела.

Разочарование состарило ее лицо на несколько лет. Но она быстро встряхнулась и продолжила:

— Слушай, а как по-твоему, если мы часто ходили в кино и мне нравились такие фильмы, это может быть посланием для меня?

— Не знаю, Мариза, я ничего о вас не знаю. А что говорит Нардо?

Она нарочно задала этот вопрос, чтобы прощупать почву. Если эта женщина находилась здесь, значит, она подвергалась «серьезному» преследованию со стороны этого мужлана. Нардо, конечно же, выслушивал не всех заявителей обоего пола, которые заявляли друг на друга только потому, что сами были неспособны расстаться по-взрослому. Да и «преследования» в большинстве случаев обнаруживались только после принятия нового закона. Но эта женщина вела себя как подросток, едва вышедший из возраста первых школьных поцелуев… Что-то тут не вязалось.

Слегка смутившись, Мариза ответила еще тише:

— Ну… он говорит, что я должна решить, чего я вообще хочу от жизни.

— А ты хочешь, как я догадываюсь, этого Маттео…

— Да нет! Господи, нет!

На этот раз Сабина не сумела сдержаться и рассмеялась:

— Мариза, прости, конечно, но по тому, как ты себя ведешь, этого не скажешь.

Женщина, разрушив все преграды, придвинулась к ней так, чтобы можно было разговаривать, глядя в глаза друг дружке. Она рассказала, что несколько недель назад у нее случился короткий внебрачный роман с этим Маттео, постоянным клиентом ее табачного магазина на улице Маркони. По ее словам, она не особенно раскаивалась в этой связи: поскольку ее жизнь с мужем, отцом четверых ее детей, не отличалась особой пылкостью, она дала себя уговорить. Секс был бурным и многократным, и она уже дошла до того, что пообещала расстаться с мужем и отдаться счастливой жизни с любовником, который, опять же по ее словам, в постели был настоящим феноменом, необыкновенно искусным и пылким, как очень немногие. Но, как часто случается — и она трезво это признавала, — у нее не хватило мужества все рассказать мужу. Маттео был порочный бездельник, никудышный человек, сынок бывшего члена парламента, который до сих пор находился на виду благодаря кровным связям с римской курией. А ее муж, наоборот, поскольку сидел дома и скучал, был примерным отцом, работящим и бла-бла-бла.