Хитиновый мир (СИ)

В голове кричал сторож: «Они прокляты… Прокляты… Уже поздно… Поздно… Их не спасти!».

Мириады всеиспепеляющих молний пронзили его мозг, тело, саму душу. Не в силах выдержать боль, он упал на колени и, обхватив ладонями голову, завыл.

Пришло мучительное знание.

Он всё увидел своими глазами…

Страдание.

После страдания страх. Неужели невозможно ничего изменить? Но где тогда справедливость? Где вера? Злодейство произошло — его допустили небеса. Так почему они отказывают в шансе всё исправить? Так не должно быть. Кто-то обязан помочь им. Спасти их чистые невинные души.

Кто-то должен хотя бы попытаться…

Шаг первый: Капкан и Судья

Doppelganger

Не знаю, кто во тьме таится, но он желает новых встреч. И все же, стоя у границы, ее боится пересечь. Двойник без тени, шут и гений, второе Я в потоке чувств. Сквозь зеркала он смотрит смелов глаза… Глаза! Я их боюсь. Во снах друг друга посещая, играем вечный шах и мат. Один — шатается по краю, другой — петляет наугад. Ответ, я чувствую, так близок, как запах правды на войне. И каждый вздох — глава Улисса, стихи, пришедшие извне.

Стремясь к единству многих схожеств, желая знать, кто скрыт во тьме, мы выбираем кто дороже: Я в нем? А, может, он во мне?

Егор Воронов

За плечо трясли так, что он ударился лбом о стойку двери. Разлепил глаза и тут же зажмурился. На маленького, заспанного, уставшего, почти больного и немолодого человека со всех сторон обрушился режущий нервы солнечный свет, а завершил натиск невыносимый в эту самую минуту птичий гам над головой, шум в кронах и вой ветра. Ярко-зеленые сочные, как после ливня, листья шелестели-шипели, словно были вырезаны из наждачной бумаги. Ветер заблудился среди высоких крон, и птицы своими криками пытались прогнать его, но чем громче они верещали, тем сильнее он пугался и в ответ бил их своими крыльями, стонал и выл, качая тяжелые ветви.

В машине душно, а за дверью хорошо. Воздух волнами бьёт в лицо и, задувая за ворот, приятно холодит спину. Какое блаженное соседство — капельки пота между лопаток и упругие струи ветра…

Дверь открылась ещё шире и он, не думая, что делает, поставил ноги на землю — туфли тут же утонули в высокой мягкой траве. Мелькнула мысль: «Что, приехали?», — но он не мог понять куда и, — вот досада — не имел никакого представления, откуда он выехал! Словно спал целую вечность или после месячного запоя выполз в трезвую действительность. Одно мог сказать определенно — встречи с критиками до добра не доведут!

Вот она — точка опоры!

Вчера…

Вчера?

Ну, хорошо, пусть вчера…

Вчера он был самым счастливым человеком на земле. Его пригласили на встречу с Николаем Семёновичем — умнейшим дядькой, автором нескольких книжек, посвященных творчеству писателей первой половины ХХ века. Коньком Николая Семёновича был Михаил Козырев, написавший «Пятое путешествие Гулливера» и что-то там ещё. Так вот, Н.С. прочитал его роман и ещё несколько вещей помельче! Если не дошло с первого раза, то повторю: Н.С. прочитал его «Мухомора» и несколько коротких рассказов! От начала и до конца! Н.С! Мало того, после первой части критик не удержался и позвонил, что «глотает» «Мухомора» не прожёвывая и очень-очень заинтригован, и держит кулаки, чтобы и дальше текст был столь вкусен, как и завязка. О, да! — вступление у него получилось… Это даже он осознавал, и в душе гордился началом своего романа, но при этом, на контрасте, острее чувствовал сырость середины и финала. Финала — особенно.

Окончание он переписывал двадцать пять или шестьдесят шесть раз — уже запутался считать. Казалось, что конца-края не будет доработкам. «Мухомор» бодро стартовал, потом начинал спотыкаться при раскрытии второстепенных персонажей и под занавес полностью сдувался.

Что там в приговоре у Н.С. значилось?