Хитон погибшего на кресте

Дети вскоре уснули своим безмятежным сном. Прокла, уставшая за день, также легла подле них, но сомкнуть глаза она не смогла. Где-то наверху слышался размеренный шум огня, не прерываемый людскими восклицаниями и причитаниями – обычными при любом другом пожаре.

Вдруг до Проклы донесся дружный боевой клич римлян. С ним ее бывшие соплеменники ходили в атаку. «С кем они собираются сражаться?» – горько усмехнулась женщина.

Крик, с помощью которого римляне ободряли себя и устрашали врагов, был услышан детьми. Один за другим они начали просыпаться.

– Бабушка, мне холодно, – прижалась к Прокле маленькая внучка.

– И мне, – захныкал ее братик. – Мы скоро пойдем в наш дом.

– Скоро, детки, скоро, – пообещала Прокла и обратилась к Марии: – Нужно отсюда выбираться. Пойдем, осмотрим путь наверх.

– Ты уверена, что нас там ждет спасение? – сомневалась дочь.

– Дети не смогут долго находиться здесь.

– Я боюсь, мама, – призналась Мария.

– Римляне утолили свою жажду крови. Масада покрыта мертвыми телами… Не будут же они уничтожать детей, – как могла, успокаивала дочь Прокла. – Все будет хорошо. Я верю, Господь нас не покинет.

В подземном ходе стоял сильный запах гари, но дыма почти не было. Дети, увидев, что их мама и бабушка уходят, разразились громким плачем.

– Не плачьте, а то придут римляне и заберут вас, – пригрозила бабушка. – Мы скоро за вами вернемся.

В комнате сразу стало тихо. Прокла закрыла на всякий случай входную плиту, и женщины направились привычным путем. Место, где находился выход, дышало жаром. По ступеням стекал и тут же застывал расплавленный металл, сверху сыпались горящие угли. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: выйти наружу здесь не получится, по крайней мере в течение ближайших дней. А если выход завалило каменными плитами дворца, то путь наверх закрыт навсегда.

Мария была близка к отчаянию, но Прокла поспешила ее успокоить:

– Есть еще второй путь. Водопровод идет к бассейну, попробуем выйти через него.

Через некоторое время они приблизились к дощатой двери в противоположном конце туннеля. Дверь, построенная во времена Ирода Великого, с тех пор сильно обветшала. Общими усилиями женщины выломали несколько досок. В подземелье проникло несколько струек дневного света. Но, увы! Это было все, чего они достигли. Бассейн завалило огромными, черными от копоти, камнями. Сдвинуть их с места у женщин недоставало сил.

Снаружи была слышна латинская речь.

– Помогите, помогите! – что было сил попросила Прокла на языке, которым не пользовалась долгие годы.

– Откуда этот голос? – произнес легионер, стоявший, видимо, неподалеку.

– Мы в бассейне, – пояснила женщина. – Нас завалило камнями. Помогите!

Слушая, а вскоре, и наблюдая, как им освобождается путь, женщины не знали, то ли им радоваться спасению, то ли печалиться тому обстоятельству, что спасение им доставят враги. И отныне они все окажутся в их безраздельной власти.

Римляне с удивлением и сожалением созерцали, как под утро огонь охватил величественный дворец Ирода. Поскольку они никоим образом не приложили к этому руку, то стало ясно только одно – что-то произошло в крепости ближайшей ночью.

Утром легионеры пошли на штурм. Дружные победные возгласы сопровождали их действия. С обнаженными мечами и копьями, готовые уничтожить первого же появившегося врага, они вступили на стену. Собственно, от стены остались только дымящиеся головешки и небольшой земляной вал.

Им так и не удалось пустить оружие в дело. Поднявшись на вал, легионеры увидели страшную картину: все пространство было залито кровью и усеяно трупами: мужчин, женщин, детей. Дворец пожирало пламя, и вместе с ним сгорали мечты римлян на богатую добычу. Они разбежались по неохваченным огнем постройкам, но и там нашли только мертвые тела.

Тлетворный запах начал подниматься над Масадой, а жаркое солнце обещало его только усилить и сделать невыносимым дальнейшее пребывание победителей в крепости. Флавий Сильва недовольно поморщился. У него был приказ после взятия Масады оставить здесь гарнизон, однако легионеры уже сейчас спешили покинуть это кладбище непогребенных. В небе кружили стервятники в ожидании роскошного обеда.

– Немедленно собрать все трупы, сложить у подножья скалы и сжечь, – приказал Сильва и обратился к легату: – Ты, Марк, лично пересчитаешь всех мертвых – стариков, воинов, женщин, детей – и сообщишь мне количество.

Воины нехотя начали исполнять приказ: одни тащили трупы иудеев, другие – деревянные части разных строений. Все вперемешку сваливалось под скалой. Когда гора оказалась приличной, ее подожгли. Трупы и бревна продолжали кидать в огонь прямо с крепостной стены. Иудеи считали варварским, языческим обычаем сожжение усопших, но теперь их тела могли рассчитывать лишь на такое погребение. Так Флавий Сильва отомстил иудеям, которые украли у него победу и добычу.

– Стойте! Что вы творите? – закричал Сильва в сторону легионеров, ломавших добротный жилой дом.

– Собираем дрова на погребальный костер иудеев, – пояснил центурион, непонимающим взглядом уставившись на командира.