Хитон погибшего на кресте

Большой гурман – Марк Клавдий – сидел за столом, накрытым яствами. Кроме традиционного яйца (с поедания которого начинался день римлянина) перед одиноко восседающим легатом стояло столько блюд, что можно было накормить центурию голодных легионеров. Хитрец намеренно приказал доставить Пилата, как только будет накрыт стол. Наивный, он рассчитывал, что вид изысканных яств сломит волю голодающего Пилата скорее, чем угрозы, просьбы и физическое насилие.

– Ну что, дорогой Понтий, готов ли ты поставить свою подпись на приказе? Я взял на себя труд составить сей документ, дабы облегчить твою задачу, – произнося эти слова Клавдий даже не изволил обратить свой взор на вошедшего. Он был занят разделыванием тушки нежного молочного поросенка.

Отрезав кусок с золотистой кожицей, легат отправил в рот. Затем он занялся поиском лучшего куска, вращая поросенка рукой. Так как ответа на вопрос не последовало Клавдий вновь подал голос, слегка повысив тон:

– Что же ты молчишь? Впрочем, если нет сил выразить согласие, можешь без слов подписать документ. Вот же он! Взгляни на край стола. Надеюсь, ты готов это сделать? И сразу же присоединяйся ко мне. Позавтракаем вместе, как в былые времена…

– Я готов на многое, – вдруг Клавдий услышал твердый властный голос, который принадлежал не вчерашнему узнику, но властителю Иудеи. – Но легат Марк Клавдий, вижу, не готов к визиту прокуратора.

От удивления Марк Клавдий даже не смог разозлиться. Брови его ушли куда-то вверх, глаза широко раскрылись, и он, наконец, поднял их на вошедшего. В следующий миг легат побледнел, встал. Он так и стоял молча некоторое время: с выпученными глазами, с поросенком в судорожно сжатых руках.

– Прости, Понтий… – залепетал мятежник. – Ты так неожиданно…

– Свинья…

– Согласен, согласен… я поступил очень нехорошо… – поспешил согласиться легат.

– Свинья испачкала тебе тогу, – закончил мысль Пилат.

Вчерашний претендент на должность прокуратора прижал к груди поросенка, словно мог им закрыться от немилости начальника. Белоснежная ткань украсилась темно-жирным пятном.

– Ах да… – спохватился Клавдий. – Вот поросенка не желаешь отведать? Изумительный поросенок…

– Да положи ты его, наконец! – посоветовал прокуратор.

Легат только смог разжать руки, тушка с грохотом опустилась на пол, обрызгав жиром низ тоги.

– Позволь, дорогой Понтий, я возьму вещи, чтобы не мешали тебе завтракать, – пролепетал лоснящимися от жира губами Клавдий.

– Не прикасайся ко мне, – отпрянул Пилат от протянутых рук, жутко грязных после долгой возни с поросенком. – Иди, умойся хотя бы.

Клавдий послушно подошел к столу и полил на руку из кувшина. По случайности вместо воды там оказалось вино. Но легат словно не видел этого. Он продолжал послушно мыть руки, затем лицо и даже попытался замыть жирное пятно на тоге. Стол с обильными яствами оказался залитым прекрасным фалернским вином, и сам Клавдий стоял в кроваво-красной луже.

– Мне нужна прокураторская печать, – потребовал Пилат, когда ему надоело смотреть на очередную глупость своего легата.

– Сейчас она будет у тебя, – покорно произнес Клавдий и выбежал из комнаты.

За дверьми раздались дикие крики ужаса. Это легионеры приняли за кровь вино, которым умывался их командир. Непонятные пятна на тоге и дикий вид Клавдия довершили картину. Бесстрашные воины решили, что перед ними возник призрак из подземного царства мертвых, которому вдруг стало скучно в том мире. Теперь он вселился в их легата и желает взять кого-нибудь в услужение.

Пока весь преторий энергично сходил с ума, Пилат присел на место, где только что находился его подчиненный. Еда перед ним вызвала чувство голода. Прокуратор взглянул на стол: большинство блюд было залито вином или перевернуто ополоумевшим легатом. Он заметил горку ячменных лепешек, не тронутых стихийным бедствием по имени Клавдий. Пилат съел один хлеб, запил водой из кувшина, еще полдюжины лепешек отправил в свой мешок. Тем временем на пороге появился Клавдий:

– Вот твоя печать. Я ее сохранил.

– Стой! Положи печать на стол, – скомандовал Пилат бегущему к нему легату. Он испугался, как бы перепачканный с ног до головы Клавдий случайно не коснулся хитона.

Пилат взял свой символ власти и, оставив растерянного легата, направился к двери.

– Ты не будешь завтракать? Я так старался для тебя… хотел угостить… – раздалось у него за спиной жалобное нытье.

Преторий был пуст, словно заброшенное нежилое помещение. За его стенами он увидел бредущую толпу легионеров. Они тоже заметили прокуратора и поспешили свернуть в боковую улочку. Воины знали, как не терпел Понтий Пилат пьяных, и потому старались не попадаться ему на глаза.

Встреча супругов