Хитон погибшего на кресте

Пилат обрел свободу и не сильно удивился этому обстоятельству – просто все стало так, как и должно быть. Он поверил в себя, в то, что является прокуратором, и все поверили в силу его власти – включая Марка Клавдия. Вчерашний узник неторопливо двигался по знакомой ему Кесарии. Никто его не задерживал, не пытался остановить. Вот закончился последний, самый бедный, городской квартал, и прокуратор вышел на иерусалимскую дорогу. Мимо него лихо проскакал на добром коне зажиточный иудей. Поднятое облако дорожной пыли окутало Пилата, оседая на теле и одежде.

Пилату стало жаль хитона. На дне его походного мешка оказалась матросская туника, полученная от капитана корабля. Однако одежда сильно пострадала во время битвы с пиратами. Пилат намеревался ее выбросить, как только сойдет на берег, но забыл. Теперь это было единственное, что он мог надеть, дабы сберечь в чистоте бесценный хитон.

В противоположность Пилату Марк Клавдий совершенно не понимал, что произошло. Он бросил взгляд на стол, по которому, казалось, только что пробежало стадо свиней.

Клавдий выбрал весьма сомнительный способ прояснить ситуацию. Он взял кувшин, в котором должно находиться вино. Сосуд показался подозрительно легким. Так и есть! Он спутал его содержимое с водой и использовал вино для умывания и стирки одежды. В результате недолгих поисков Клавдию удалось обнаружить полный кувшин с напитком, которого требовал его воспаленный мозг. Посуда была незамедлительно опустошена на две трети.

Ему стало спокойнее, а вскоре мятежного легата и вовсе сморил сон. Клавдий свалился прямо на полу, залитом вином, подложив под голову вместо подушки валявшийся свиной окорок.

Проснулся легат, когда на землю опустились сумерки. Голова ужасно болела. Он долго и упорно пытался вспомнить, что же произошло до того, как он отошел ко сну. Головная боль усилилась, но восстановить в памяти предыдущие события не удалось. Единственное, Клавдий понял: что-то он сделал не так… очень не так… совсем не так. И сон в луже пролитого вина в сравнении с невспомненной ошибкой был сущей мелочью.

– Эй, кто здесь есть! – крикнул легат.

На его голос вошел стражник. Гримаса презрения исказила лицо легионера, хотя он и старался контролировать эмоции. Но уж больно необычный вид имел его начальник.

– Позови ко мне Луция, – приказал легат.

В ожидании декуриона Клавдий основательно приложился к недопитому кувшину. Вино ослабило головную боль и возбудило аппетит. Он взял кусок холодного мяса и принялся жевать. В это время вошел Луций.

Декурион точно так же поморщился при виде командира, как накануне стражник.

– Выпьешь со мной? – любезно предложил легат, протягивая кувшин засаленной рукой.

– Благодарю, нет желания, – неожиданно отказался Луций, ранее никогда подобного не делавший.

– Как знаешь, – разочарованно хмыкнул легат, – а я, пожалуй, выпью.

Декурион терпеливо ждал, пока Клавдий сделает глотков семь или восемь. Наконец он оторвался от горлышка кувшина и произнес:

– Где этот сумасшедший? Я желаю его видеть.

– Тогда посмотри на себя, – тихо промолвил декурион и спросил громче: – Ты кого имеешь в виду?

– Нашего бывшего прокуратора, конечно.

– Это еще надо разобраться, кто из вас двоих сошел с ума, – тихо проговорил Луций.

– Да что ты там бормочешь?! – начал злиться Клавдий.

– Говорю, что ты сам его отпустил.

– Я?!

– Возможно, тебе помогли это сделать два кувшина, которые сейчас пусты.

– Догнать немедленно! – разволновался не на шутку легат. – В темницу его!

– Разве можно посадить в клетку птицу, отпущенную на волю?

– Человека проще поймать, чем птицу. Надеюсь, крылья не выросли у Понтия Пилата?

– Боюсь, время и собственные ноги с успехом заменили ему отсутствие крыльев.

– Сделай же что-нибудь, Луций! – умоляюще посмотрел на друга легат.

Клавдий подумал, что одних слов недостаточно, и решил выразить дружеские чувства к преданному воину. Он направился к декуриону с распростертыми руками, перепачканными вином и свиным жиром. Последний уклонился от объятий, словно неподатливая девушка, и спросил:

– Не поздно ли ты опомнился? Понтий Пилат вышел из претория ранним утром, а сейчас вечер.

– Найти его, где угодно! Иначе конец нам обоим, – от просьб к угрозам перешел Марк Клавдий. – Вспомни, ведь это ты задержал прокуратора и бросил в темницу.

– Но именно ты отдал приказ его задержать! – возмутился декурион.

– Не помню ничего подобного. Я и сегодняшнего дня не помню, – лишь немного слукавил Клавдий.

– Гм… очень хорошо, – задумался Луций. – Я выполню твой приказ…Только он должен быть письменным, коль память стала изменять тебе.

– Как будет тебе угодно, – Клавдий с сомнением посмотрел на свои трясущиеся руки. – Я вызову тотчас же писца.

– И он должен быть скреплен печатью.

– Печать… печать… – заметался Клавдий по комнате, вспоминая какие-то подробности этого сумасшедшего дня.