Хитон погибшего на кресте

Пока все защитники крепости были полны решимости сражаться с римлянами, никто не помышлял о бегстве или сдаче в плен. А римляне, очутившиеся перед неприступной твердыней, не торопились ее штурмовать. Прежде всего Флавий Сильва окружил крепость обводной стеной и расставил караулы. Теперь Масада была отрезана от всего мира: ни один человек не имел возможности ее покинуть, никто не мог в нее и войти.

После этого римский военачальник занялся сооружением огромной насыпи с западной стороны Масады, с тем, чтобы получить дорогу для осадных орудий. Стараниями всего войска была возведена плотина высотой в двести локтей. Но ее высоты и прочности оказалось недостаточно, чтобы приблизиться к стоявшей на скале крепости. Римляне занялись укладкой камней на свое сооружение, оно поднялось еще на пятьдесят локтей. И, наконец, легионеры возвели башню высотой в шестьдесят локтей и обшили ее сверху донизу железом. С нее римляне непрерывно метали в защитников камни, стрелы, не позволяя им даже показаться из-за стен. Смельчаки, пытавшиеся нанести урон римлянам, погибали один за другим. Пал и муж Марии – храбрый Антигон.

Сикарии уже не были так уверены в неприступности своего города, как в начале осады. Медленное, но упорное движение римлян теперь действовало на них удручающе. Защитники Масады были обречены, и они поняли это, когда римская дорога встала на одном уровне со стеной Масады.

Тем временем легионеры Флавия Сильвы соорудили огромный таран. Он подполз к стене и начал беспрерывно сотрясать каменную кладку. Машине удалось пробить брешь, но… за проломом их ждала новая стена. Сикарии предусмотрительно сложили ее из двух рядов бревен, а промежуток между ними засыпали землей. Таран оказался бессильным перед новым сооружением. От его ударов земля между двумя рядами бревен оседала, и стена становилась только прочнее.

Римляне нашли средство одолеть и эту хитрость осажденных. Сильва приказал бросать на стену горящие головни. Высохшее под жарким солнцем дерево вспыхнуло мгновенно. Немало тревожных минут доставил римлянам северный ветер. Он погнал пламя прямо в лицо легионерам, огненные языки принялись лизать таран, обшитая железом башня накалялась так, что находящимся в ее чреве было трудно дышать. И покинуть башню воины-стрелки не могли, так как необходимо было отгонять сикариев, пытавшихся бороться с пламенем.

Римляне уже потеряли надежду сохранить таран и башню, как вдруг ветер сменил свое направление и погнал огонь вдоль деревянных стен, уничтожая постройку, против которой оказался бессильным мощнейший таран. Римляне возблагодарили богов за своевременную помощь и, предоставив огню расчищать им дорогу, удалились в лагерь. На ночь лишь была усилена стража, дабы ни один из мятежников не смог покинуть крепость. Для защитников Масады наступила отсрочка длиною только в ночь, и это понимали все.

Прокла вошла в комнату, присела у окна и закрыла глаза. Внезапно все стихло: отчаянные крики обитателей Масады, команды римских центурионов, звуки бушевавшего пламени… Она увидела Его безмятежный лик и висевший в воздухе, отливающий золотом венец над челом.

– Ты пришел за мной? – женщина задала вопрос волшебному видению.

– Нет. Не твое пришло время.

– А мои внуки… дочь? Они ведь не погибнут?

– Нет. Потому что ты веришь, что Я приду к тебе на помощь; потому что ты ждешь и призываешь Меня. Потому, что ты веришь в Мою силу.

– А как же остальные жители? Ведь завтра римляне войдут в крепость?

– Они сами изберут свой путь. Но ты не должна по нему идти. Их мысли о земном…

Видение исчезло столь же внезапно, как и появилось. Над Проклой стояла Мария.

– Мама, ты спишь в такое время? – удивилась она.

Прокла достала драгоценный хитон и передала его дочери:

– Теперь он твой. У нас не осталось мужчин, которые могли бы его надеть.

– Я буду его хранить и беречь, сколько мне будет отпущено времени Богом, – дочь бережно приняла одежду.

– Ты должна его надеть, – велела мать.

– Но… – Мария не могла решиться примерить священную реликвию.

– У нас мало времени. И нет иной надежды на спасение, кроме как на чудо, посланное Господом.

– Хорошо, – покорно согласилась дочь и надела хитон. Мужская одежда была несколько великовата ей.

– Мама, я хочу пить, – заплакала вдруг маленькая девочка.

– Я сейчас, – Мария схватила пустой кувшин, однако прежде, чем выйти к цистерне с водой, она хотела снять хитон.

– Не делай этого. Я запрещаю, – остановила мать движение дочери.

На землю опустились сумерки, но площадь перед дворцом Ирода была заполнена людьми. Воины, женщины и дети с ужасом наблюдали, как бушующее пламя поглощает последнюю преграду на пути римлян. Среди них стоял в раздумье Элеазар. Военачальник думал, что он может еще сделать для Масады, для этих несчастных людей, которые завтра либо будут уничтожены, либо превратятся в рабов.

Мария с трудом протиснулась сквозь толпы людей, наполнила кувшин водой и возвращалась обратно.

– Мария!

Она не могла понять среди всеобщего шума: то ли действительно произнесли ее имя, то ли ей почудилось.