Хитрец. Игра на Короля

Похоже, Йерлинго если и не знал, то догадывался обо всем на свете. Об этом свидетельствовали его умный, проницательный взгляд, сметливость, поставленная речь. Пока синьор Гудьир говорил, его пухлые пальцы чуть слышно барабанили по столу, и мне трудно было поверить, что именно эти неказистые руки ковали лучшее оружие в Империи Цесс.

К большему удивлению, оружейник пользовался парфюмом. В последнем угадывались ароматы коричного листа, померанца и лиметты, и запах этот щедро распространялся на всю комнату.

– Вы, очевидно, подразумеваете Альконе Эрмелини, – велеречиво заговорил Фойерен о «любимом» покупателе цесситского мастера. – Да, я избавился от него, и потому приношу вам свои извинения. Однако вместо упущенного клиента я рекомендую вам нового – себя.

– Весьма заманчивое предложение! Но зачем мне такая кандидатура, если ты, очевидно, теряешь хватку, – иллюстрируя собственные слова, Гудьир указал на загипсованную ногу Фойерена.

– Именно поэтому я и надеюсь на сотрудничество, – Хитрец отчаянно пытался держать нос по ветру, и это получалось у него, увы, с переменным успехом.

И сейчас он совершил оплошность: ведь Йерлинго был весьма проворным собеседником.

– Ха! Мы же в государстве, где ничего не работает и никому нет до сего дела! У нас все пущено на самотек. Но разве этого мало, чтобы провернуть здесь свои дела? – усмехнулся Гудьир, властно разведя руками.

– Пожалуй.

– А известно ли тебе, – продолжал свои остроты мастер, – сколько длятся переговоры у Песчаных Странников?

– Две недели, – так уверенно отозвался Фойерен, будто ему уже приходилось вести дела с мансурами.

– Верно. Это особенность моей нации – тщательно обговаривать детали контракта. Но у тебя ведь нет такого времени, верно? Поэтому мы поступим как цесситы, ведь не обязательно же всегда и во всем быть мансуром. Решим все быстро и без лишних сантиментов.

Фойерен покорно кивнул, однако в мыслях его бесчинствовала подозрительность. Каким бы надежным ни выглядел Йерлинго, с Хитрецом он говорил слишком хлестко и слишком вкрадчиво.

– Тогда потрудитесь объяснить мне свою просьбу, – распорядился меж тем синьор Гудьир.

Ничего более Хитрец поведать на цесситском наречии не мог. Он продолжил на одельтерском, а я подхватила его слова и пересказывала на эсналуро все, о чем говорил Фойерен: о поиске четы Дуакронов, о найденных в Этидо жертвах и о международном скандале. О том, что встреча с Дезире и его женой окажется судьбоносной для целой империи.

Оружейный мастер слушал внимательно, вдумчиво, но не кивал и, когда месье Алентанс закончил (и вместе с этим завершился мой перевод), изрек:

– Я не знаю, где находятся Дуакроны сейчас. Не имею также понятия, как они выглядят и где имеют обыкновение появляться… Но стоит мне отдать приказ, как мои люди займутся сбором сведений. Это и есть твоя просьба, Хитрец?.. И ты, конечно, понимаешь, что наемникам нужно платить деньги? Большие деньги. Десятки тысяч лир.

– Да, – только и ответил Фойерен.

– Но даже наличность не сможет гарантировать их преданность. Ведь всегда найдется тот, кто предложит больше, верно?

Месье Алентанс выпрямился, будто школяр у классной доски, и с почтением кивнул. Он рисковал, а Йерлинго напоминал ему об этом. Ни один цессит не будет верен тому человеку, коего знает полчаса. Однако на гордое одиночество у Фойерена совсем не было времени: поисковая система целого Одельтера наверняка работает лучше, чем Хитрец, привыкший полагаться только на себя.

Металлический паук на стене вновь пошевелился: дернул огнестрельной хелицерой. Я невольно вздрогнула, а курьер, также заметивший движение птицееда, подумал: «Изумительно! Орден Паука, очередная братия с неповторимым пониманием мирового порядка. Уж лучше бы к освобожденцам примкнули, ей-богу». Надо заметить, что по возвращении из особняка Савиенны Нолетт-Бессонти Фойерен взялся читать о «Пауках» книгу. Но даже после знакомства со слезливой историей образования ордена их знаменитый механический символ не вызывал у Фойерена чувств, кроме, пожалуй, снедающей тоски.

– От вашего дела должна быть выгода и мне, – продолжал тем временем Гудьир, – при этом значительная. Сможешь ли ты, Хитрец, прямо сейчас убедить меня ввязаться в это дело?

– Конечно, – кивнул Фойерен. – Ты заберешь себе все, каким бы оно ни было, цесситское имущество Дуакронов и получишь пятнадцать тысяч лир сверху.

Присутствуй здесь Чьерцем Васбегард, он мигом побледнел бы и стал вопрошать срывающимся голосом, в порядке у Хитреца рассудок. Но сейчас одельтерский чародей вместе с Кадваном был слишком занят: он делал вид, что изучает утренние газеты в парке, на который выходили окна Оружейного дома «Гудьир», – и при опасности мог в любую секунду забросить в окно кабинета Йерлинго разрушительную магию.

– А ты прав, Хитрец, – пытливо разглядывая курьера, вновь усмехнулся оружейник. – Единовременно заполучить Дуакронов и их деньги – слишком большая удача для одного человека.