Хитрец. Игра на Короля

Да, в тот вечер Кадван выиграл – обливаясь по том, кляня свой слепой глаз и скрывая дрожь в руках. Он вырвал победу по воле несчастливой масти пик, по воле двух королей. Кто-то из денежных мешков недовольно кряхтел, кто-то давился сигарой, хозяин «Френессии» бездумно хлопал глазами, а Паскуале Энцино, не говоря ни слова, тут же покинул комнату.

Но как бы ни презирал все это надутое общество Кадван, его недавние соперники с блеском сыграли отведенную им роль: они пустили слухи. Именно стараниями этих игроков новость о покерной победе Безмолвного уже через пару дней дошла до самого Короля Желаний.

Возмущенный Дезире Дуакрон тут же бросил удачливому юнцу вызов, записав свою претензию на тисненной золотом бумаге:

«Желаю видеть Вас в заведении “Ла Карта Фиерра” 16 февраля 890 года, не ранее девяти и не позднее десяти часов вечера. И раз удача весьма благосклонна к Вам в покере, будьте готовы проверить свои силы на дуэльной партии в пикет.

Король-Игрок

».

Конверт, запечатанный сургучной печатью, передали Кадвану из игорного дома «Френессия» уже через тридцать шесть часов после памятной игры с цесситскими виртуозами; и Джасин, первой выхватив послание у парня из рук и зачитав вслух строки, радостно и прилюдно поцеловала Чьерцема.

Роспись Дезире Дуакрона, красовавшаяся в нижнем углу письма, была крупной и витиеватой: такую ставит только властная рука. Эта же рука, видимо, вложила конверт пропуск в игорный клуб «Ла Карта Фиерра»: большую карту с золоченой рубашкой.

Выудив ее и развернув к себе лицом, Кадван обнаружил, что это была десятка бубен.

– Король назвал меня десяткой, – кисло объявил он. – У самого-то какая масть?

– Все та же, – без промедления ответил ему Хитрец. – Король бубен. Самая младшая масть в колоде.

Глава 9 Месть короля

Пятнадцатого февраля 890 года, через три дня после получения записки от Короля Желаний, мы все расплатились за комнаты и отдали свой скудный багаж Кадвану. С ним парень – по наставлению Хитреца – должен был отправиться в соседнюю провинцию Моденто-Тальяри.

Несмотря на свой недавний триумф, Кадван был угрюм и нахохлен: редкому человеку понравится, когда от него избавляются, как от истертой игрушки! Но Берму так или иначе необходимо было исчезнуть из Города Души: мы боялись, что в вечер нашего с Хитрецом (да и Чьерцемом) отсутствия его настигнут посрамленные игроки, как тогда, в Одельтере. По этой же причине парень, отправляясь в путь, закутал нижнюю половину лица в теплый шарф, хоть и чувствовал себя при этом немногим лучше, как если бы надел шутовской колпак с ро гами.

С грудой чемоданов наперевес Кадван походил на бедного студента из тех, кто за скромную плату подрабатывают носильщиками. В то время школяры в городах изощрялись кто во что горазд: кто-то устраивался официантом, кто-то истопником, фонарщиком, резчиком льда… Юноши почестнее заступали на «белую» работу, а жаждущие легкой наживы промышляли выкапыванием свежих трупов для нужд медицинского университета – разумеется, на далеких от закона основаниях.

Не попади Кадван на фронт, он, как знать, тоже затерялся бы теперь среди рабочей толпы.

– Когда прибудешь в Моденто-Тальяри, – распорядился Фойерен, протягивая парню серый конверт без надписей, – отправляйся вот с этим посланием к синьору Ануаро Скапельзе.

– И как скоро мне нанести ему визит? – Кадван покорно положил письмо во внутреннее отделение дорожной сумки.

– Все, что я требую, должно быть сделано еще вчера, – едко отозвался месье Алентанс. – Синьор Ануаро Скапельзе, не забудь! Ну, пошел!..

Кадван обиженно закатил глаза, накинул на голову шапку, схватил удобнее багаж, переступил, не прощаясь, порог – и был таков. Он ушел поздно вечером, когда Город Души, подернутый искусственным освещением, был настолько красив, что казался декорацией; Кадван ушел, когда темнота уже застлала город, чтобы неприметным сесть на ночной поезд.

К половине десятого в Каполь-кон-Пассьонэ наконец начался снегопад, и крошечные снежинки, опускаясь на землю, поблескивали в свете фонарей. Все мы любили вечернее время, и вся (кроме меня) компания наслаждалась сегодня зимней тишиной, временными спокойствием и безмятежностью. Проводив Берма, Чьерцем, Джасин и Фойерен, оставшиеся совсем налегке, перебрались в арендованные на одну ночь комнаты. Васбегард, не привыкший обходиться без прислуги, ворчал; но теперь мы все опасались слежки, а потому сменили местоположение.