Хитрец. Игра на Короля

– Или, если тонкие намеки вам непонятны, расследовать это дело за нас, – будто бы между делом подумал вслух Чьерцем.

– Спасибо, друг мой, – саркастично заметила Архимаг.

Я тут же узнала в одном из прибывших скрипача с приема и, рассмотрев его ближе, обнаружила удивительные метаморфозы, что претерпел его облик. Теперь Фойерен выглядел отнюдь не изящным и выхоленным завсегдатаем светских вечеринок: коротко стриженые волосы были взъерошены, подбородок и щеки покрывала светлая щетина. Если бы не добротная одежда, он походил бы на работника вредных производств или даже бандита, и для пущей колоритности ему не хватало разве что сережки в ухе.

Усталый и потрепанный вид скрипача, однако, нисколько не мешал ему здороваться со всеми за руку и отпускать залихватские комментарии.

– Вы очень изменились с нашей последней встречи, – шепнул месье Алентанс, обратившись наконец ко мне; и в этот момент я испытала сильное желание провести ногтями по зудевшему от магии лицу. – Не переживайте, здесь не та компания, где нужно притворяться, что вы совершенно меня не знаете.

– Так и есть. Я совершенно вас не знаю. Вы полны секретов.

– Как и многие из нас, – пожал плечами музыкант.

Закончив с приветствиями, он недолго разговаривал с Таффуром и Архимагом, и все это время – о Сетш! – Первая чародейка пыталась убедить Алентанса в несостоятельности. Началась перепалка, и уже скоро Фойерен и Архимаг стали выбирать с натягом приемлемые для общества фразы, – чем ввели месье Вахэйля в настоящее замешательство.

Остальные, чувствуя себя лишними, начали потихоньку разбредаться: поиски лениво продолжались, хотя теперь дело явно было не за ними. Кайхесши ушла в другой конец секции, чтобы спросить, натолкнулся ли на что-нибудь интересное Матье; Теаре и Хелинш вновь закурили, а Чьерцем нашел, что командовать Кадваном было весьма забавным занятием.

Так прошло несколько минут, и скрипач, державший в руках увесистую стопку книг, вновь оказался подле меня. Он опустил ношу прямо на мое бюро, потеснив тем самым и без того норовившие прогнуть столешницу труды. Украдкой я бросила взгляд на его книги: сверху лежал талмуд, именуемый «Безусловные знаки видений». Хитрец снял с башенки верхний «кирпичик», и передо мной предстали «Фантасмагорические сновидения». В моей памяти тут же всплыла сцена с приема, где Фойерен просил меня рассказать о своих снах.

– Шутить вздумали? – не удержалась я. – Вас же зовут Хитрецом, а не Шутом.

– В прошлый раз, сдается мне, вам это сослужило хорошую службу. А значит, все было не бесполезно.

– Значит, вы шпионите за мной?

– Зачем? – обиделся месье Алентанс. – Я знаю и так.

– Кто же вы? Шпион, музыкант, курьер? Сколько у вас обличий?

– Всего лишь одно – Хитрец, – ответил он и, будто представляясь, кивнул. – Но не спешите меня ненавидеть. Цена ненависти всегда очень велика…

На этом Фойерен откашлялся – разумеется, соблюдая допустимую меру демонстрации несовершенств человеческого организма. После он стянул со своей книжной кипы «Фантасмагорические сновидения», равнодушно полистал их и отложил в сторону. Теперь наверху лежал сборник «Человеческая свеча». За ним последовали труды «Искусство управления огнем» и «Пиромантия как отклонение рассудка», которые определенно не относились к теме наших поисков.

Зато могли быть полезны при изучении самовозгорания.

– Полагаю, вы интересуетесь отнюдь не только исчезновением магии, – тут же констатировала я. – Нынче весь Одель-тер говорит о сгоревших жертвах.

– Я просто люблю читать. Не стоит недооценивать библиотеки: книги могут поведать многое и научить многому. И вы с мадемуазель Гатадрис уже в этом убедились, правда?

Хитрец, кстати говоря, считал, что в мире существуют два типа дельных людей: есть умные и есть «наученные» – подобно тому, как ходят по земле талантливые и старательные. Последние всегда выдадут себя мелкими промахами… и грош вам цена, если не можете их различать.

– Чтение – весьма полезное занятие, – продолжил Фойерен тем назидательным тоном, которым обычно говорят почтенные старцы, устремляя взгляд поверх очков с толстыми стеклами. – Ведь оно развивает красноречие. С помощью одной только риторики можно слишком преуспеть в жизни… и это довольно легкий путь.

Он стал рассказывать о своей любви к мудрости книг и безудержной ненависти к их сочинителям. Книги заставляли его думать о вещах, которые никогда не воплотить здесь. Вместо рыцарей в доспехах действительность заполонили чиновники в форменных вицмундирах, вместо замков всюду строились однотипные ратуши, и все в Одельтере было скучно и доступно. Но, читая книги, Хитрец понял, что мир наш невероятно интересен! Он желал увидеть, как умрет эта планета, что пророчили в своих трудах мудрецы пустынь. Он желал узнать, что станет на Ард Шенларе через пять столетий, сбудутся ли предвозвестия ученых Одельтера. Он хотел убить песчаного аймлака Аджаху, о котором писали в эпосах собиратели мифов и легенд. Он говорил о тонком, сложном удовольствии, и обиднее всего ему было забывать прочитанные книги.