Хитрости Локка Ламоры

– Так… слушай, Жан. Я сделаю все, что возможно, в Вороновом Гнезде, а потом попробую успеть к Плавучей Могиле. Если опоздаю – ничего не попишешь. Мы пустимся в погоню за капой Разой и рано или поздно доберемся до него. Но если я не опоздаю, если он все еще будет там…

– Локк, да ты шутишь, наверное! Позволь мне по крайней мере пойти с тобой. Если Раза хоть сколько-нибудь владеет клинком, он тебе в два счета кишки выпустит.

– Хватит спорить, Жан. Ну посмотри на себя: ты же еле на ногах держишься от слабости – толку от тебя сейчас, считай, никакого. А я вполне здоров и безумно зол. Еще неизвестно, как повернется дело. Ладно, мне пора бежать. – Обняв друга на прощание, Локк быстро двинулся прочь, но у самой двери остановился и оглянулся. – Отрежь мерзавцу язык.

– Но вы же обещали! – дурным голосом заорал Сокольник. – Вы же обещали!

– Я тебе ничего не обещал, паскуда. А вот своим мертвым друзьям дал слово, которое намерен сдержать.

Локк откинул парусиновую занавеску и стремительно вышел из комнаты. Присев на корточки, Жан в какой уже раз принялся раскалять над огнем лезвие кинжала. Резво шагая по усыпанной мусором улице, Локк слышал истошные вопли Сокольника, которые постепенно стихли в отдалении, когда он повернул на север и трусцой побежал в сторону Шепотного холма.

4

Время шло к половине девятого, когда Локк снова вступил в широкий мощеный двор главной из Пяти башен. Добраться сюда из Зольника оказалось не так-то просто. Пробейся-ка сквозь толпы пьяных гуляк, уже потерявших всякое соображение и телесную чувствительность, а потом еще пройди через альсегрантскую сторожевую заставу. В конце концов Локку удалось убедить солдат, что он адвокат, спешащий на встречу с одним своим знакомым из числа герцогских гостей; вдобавок он сунул стражникам несколько золотых тиринов из спрятанного в рукаве кошелька – «подарок по случаю дня летнего солнцеворота». Если учесть все эти сложности, казалось чудом, что он вообще поспел вовремя. До Лжесвета оставался еще час с четвертью; небо на западе уже начинало краснеть, а на востоке наливалось ночной синевой.

Локк стал пробираться через тесные ряды экипажей. Лошади переступали копытами и тихо ржали; многие из них опорожнились на гладкие плиты самого большого парадного двора в Каморре. Благородный Каналья возмущенно фыркнул: все-таки лошади не какие-нибудь там веррарские водоподающие машины, чтобы вот так вот оставлять их здесь для своей надобности. Лакеи, кучера и охранники стояли кучками, жуя закуски и глазея на Пять башен, чьи стены из Древнего стекла уже загорались странными яркими цветами в лучах заката.

Локк, усиленно соображавший, что бы такое убедительное сказать слугам у подъемника, настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил Конте, пока тот не обхватил его сильной рукой за шею сзади, одновременно ткнув стилетом в поясницу.

– Так-так, – произнес знакомый голос. – Господин Фервайт! Благодарение богам. Даже пикнуть не смей, просто иди со мной.

Крепко подталкивая сзади, Конте повел своего пленника к одной из близстоящих карет – Локк мигом признал в ней экипаж, в котором прибыл сюда с Софией и Лоренцо. Карета представляла собой черный лакированный короб с единственным окошком напротив дверцы, сейчас наглухо закрытым шторкой.

Конте швырнул Локка на мягкое сиденье, захлопнул за собой дверцу и уселся напротив, держа стилет наготове.

– Конте, послушай, – заговорил Локк, уже не пытаясь изображать вадранский акцент, – мне нужно подняться наверх. Всем, кто сейчас там находится, грозит смертельная опасность.

Он даже не догадывался, что из сидячего положения можно нанести столь сильный пинок. Конте уперся свободной рукой в сиденье и показал, что такое очень даже возможно. Удар грубого башмака отбросил Локка в угол кареты; голова треснулась о деревянную стенку, зубы лязгнули, прикусив язык, и во рту растекся солоноватый вкус крови.

– Где деньги, засранец?

– Так у меня все забрали!

– Слабо верится. Шестнадцать с половиной тысяч полных крон?

– Да пожалуй что и больше. Прибавь сюда еще стоимость жратвы и развлечений в Плавучем цир…

Конте снова резко выбросил вперед ногу, и Локк снова грохнулся об стенку.

– Черт тебя побери, Конте! Говорю же, нет у меня никаких денег! Меня самого обчистили! Но сейчас это не важно!

– Послушай-ка внимательно, господин-твою-мать-Фервайт. Я сражался у холма Священных Врат. Тогда я был много моложе тебя нынешнего.

– Ну и молодец! Хотя мне совершенно плева… – Локк осекся, получив очередной сильный удар ногой.

– Я сражался у холма Священных Врат, – продолжал Конте, – когда был совсем еще юнцом. Самым перессавшимся, наверное, из всех копейщиков герцога Никованте, что участвовали в той мясорубке. Я просто помирал со страху; мой непосредственный командир был в полной заднице, веррарская пехота и кавалерия Полоумного графа напирали. Нашу конницу откинули назад, нас выбили с занятых позиций. Каморрские аристократы обратились в бегство – все, помимо одного.