Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть первая

Сочувствуя героям в их несчастьях, Сервантес невольно обращается к выяснению причин невзгод и бедствий, к осуждению дающего их социального зла. В романе, особенно в его реалистической части, встречается немало авторских высказываний, в которых нельзя не усмотреть намеков на несовершенство государственного строя и образ жизни в Испании. Таковы отзывы Сервантеса о «неправедных судьях» и судейских чиновниках-стяжателях, мало чем уступающие по резкости выражения оценке, которую дает им разумный пес Берганца в новелле «О беседе собак». С не меньшей, если только не с большей силой обрушивается Сервантес в романе на власть королей. В главе XV первой книги Сервантес устами своих героев выносит приговор плохим королям, а в XVII главе рассказывает о низвержении народом короля Поликарпа и казни его ближайшей советницы колдуньи Сенотьи, уличенных в поджоге дворца, приведшем к пожару города. В романе имеется немало и других мест, показывающих, что в «Северной истории» Сервантес в основном оставался верен гуманистическим идеям своего творчества. И поэтому совершенно прав наш замечательный советский сервантист К. Н. Державин, автор прекрасной книги о гениальном испанце, считающий, что «Странствия Персилеса и Сихизмунды» были «написаны той рукой, которая неизменно стремилась сочетать истинную рыцарственность благородных помыслов с высокой разумностью и человечностью гyманистической народной моралью»[7].

Сервантес умер 23 апреля 1616 года. За четыре дня до смерти он подписал свое посвящение «Северной истории» графу Лемосскому. Он был похоронен в указанном им самим монастыре за счет благотворительных сумм Братства.

Завершилась многострадальная, но исполненная благородства и величия жизнь писателя и гражданина. «Простите, радости! Простите, забавы! Простите, веселые друзья! Я умираю в надежде на скорую и радостную встречу в мире ином». С таким прощальным приветом обратился гениальный испанец к своим читателям в предисловии к своему последнему творению.

Однако не в мире ином, несуществующем, загробном, встретился он снова со своими друзьями и почитателями: эта встреча произошла в том реальном мире, в котором он жил и творил. Сервантес вечно жив в памяти людей, так же как живы и его бессмертные герои - рыцарь и оруженосец, по-прежнему странствующие в поисках добра, справедливости и красоты по необъятным равнинам своей многострадальной родины. И с особой силой и полнотой эта любовь прогрессивных людей всего мира к гениальному писателю проявляет себя в Советском Союзе, где его книги выходят огромными тиражами на языках нашей многонациональной страны, где его жизнь и творчество являются предметом постоянного любовного изучения. Данью любви и уважения к творчеству Сервантеса является и настоящее издание его лучших произведений - издание, ставящее своею целью дать возможность нашим читателям познакомиться с бессмертным наследством великого гения человечества.

Ф. В. Кельин

«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» Часть первая

Посвящение герцогу Бехарскому

Маркизу Хибралеонскому, графу Беналькасарскому и Баньяресскому, виконту Алькосерскому, сеньору Капильясскому, Курьельскому и Бургильосскому[8]

Ввиду того, что Вы, Ваша Светлость, принадлежа к числу вельмож, столь склонных поощрять изящные искусства, оказываете радушный и почетный прием всякого рода книгам, наипаче же таким, которые по своему благородству не унижаются до своекорыстного угождения черни, положил я выдать в свет Хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского под защитой достославного имени Вашей Светлости и ныне, с тою почтительностью, какую внушает мне Ваше величие, молю Вас принять его под милостивое свое покровительство, дабы, хотя и лишенный драгоценных украшений изящества и учености, обычно составляющих убранство произведений, выходящих из-под пера людей просвещенных, дерзнул он под сенью Вашей Светлости бесстрашно предстать на суд тех, кто, выходя за пределы собственного невежества, имеет обыкновение при разборе чужих трудов выносить не столько справедливый, сколько суровый приговор, — Вы же, Ваша Светлость, вперив очи мудрости своей в мои благие намерения, надеюсь, не отвергнете столь слабого изъявления нижайшей моей преданности.

Мигель де Сервантес Сааведра

Пролог