Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть первая

«Соперничество» с Гелиодором привело к тому, что местом действия для первых двух книг «Странствий Персилеса и Сихизмунды» Сервантес избрал архипелаг островов на севере Европы и Прибалтийский район как территорию, совершенно отличную от Эфиопии греческого автора. Действие в первых двух книгах «Странствий» развертывается в Исландии (Фуле), на острове Готланд (в романе - Голландия), в Норвегии; в ходе повествования упоминаются Англия, Ирландия, Дания, наследным принцем которой является один из ведущих персонажей, Арнальд. Такой выбор места действия требовал привлечения наряду с литературными образцами книг полунаучного содержания - путешествий в северные страны, описания быта их населения, современных космографий и тому подобного. Такими пособиями при написании двух первых частей романа для Сервантеса были книги Террита де Фер о плаваниях Виллена Баренца по северным морям («Дневник мореплавания»), братьев Никколо и Антонио Дзено и особенно капитальный труд упсальского епископа Улава Магнуса «История северных народов, рассказ о жизни северных племен, об их расселении, занятиях, нравах, обычаях, познаниях и ремеслах, образе правления и существования, войнах, жилищах, утвари, горных промыслах и других удивительных вещах, равно, как и почти обо всех зверях, живущих на севере, и о его природе». Из этого пространного названия явствует, каким ценным был труд Улава Магнуса для Сервантеса. Именно из этого труда и приложенных к нему гравюр и перекочевали в «Странствия Персилеса и Сихизмунды» отдельные сюжетные мотивы, сведения иногда достоверные, но чаще фантастические, вроде рассказов о волках-оборотнях, о чернокнижниках, волшебниках и колдуньях, которым Сервантес уделяет большое место в с воем повествовании в качестве приключенческого материала, но к которым относится с недоверием и плохо скрываемой иронией, что вполне отвечает взглядам его на этот счет в его назидательной новелле «О беседе собак».

Третья и четвертая книги романа возвращают героев из туманов и льдов Севера на горячую почву романского юга Европы — в Португалию, Испанию, Италию, в Рим, - где повесть приходит к своей благополучной развязке. Хотя в этих книгах также встречается немало фантастического, однако в основном они выдержаны в реалистическом плане. Такое несоответствие двух первых и двух последних книг наводит на мысль, что роман писался длительное время, с перерывами, а тот факт, что по своему содержанию он подходит к схеме идеального повествования, которую набрасывает в 47-й главе первой части «Дон Кихота» толедский каноник, повествования, призванного сменить «лишенные всякого истинного искусства» рыцарские истории, подтверждает мнение, что «Северная история» была начата до «Дон Кихота», вероятно, в девяностых годах XVI столетия. К тому же заключению приводит бесспорное сходство «Северной истории» с «Галатеей». Позднее, по-видимому, около 1610 года, Сервантес возвратился к роману и, возможно, подверг ранее написанное существенной переработке. По крайней мере вторая книга но многом отлична от первой: показ событий в действии и короткие вводные новеллы сменяются в ней пространным рассказом ведущего героя повествования Персилеса (Периандра) о его прошлом, любовная фабула становится сложнее и разработанней, автор в ряде случаев как бы подсмеивается над собой и над своими персонажами. Можно с большой долей вероятия предположить, что в последней стадии подготовки романа содержащиеся в ней прославления католической религии, звучащие с подчеркнутой нарочитостью, были усилены самим автором или его не в меру благочестивым цензором. К несчастью, именно эти восхваления, а также некоторые сентенции широко используются реакционной критикой, стремящейся на основании их исказить и умалить гуманистическую направленность «Северной истории», зачислить Сервантеса в разряд правоверных католиков.

Роман о превратностях и горестях человеческой судьбы — «Странствия Персилеса и Сихизмунды» - это огромное полотно с множеством героев и переплетающихся между собою историй, с постоянной сменой картин бурь, кораблекрушений, битв и т. п. Приходится удивляться искусству, с которым автор, вводя в сюжетную ткань все новых героев и новые эпизоды, умеет сохранить единство действия. Это достигается тем, что автор ни на мгновение не забывает о главной высоко-гуманистической идее романа — всепобеждающей силе любви Персилеса и Сихизмунды, перед которой рушатся все препятствия. Той же теплотой человеческого чувства согреты и многие из второстепенных эпизодов романа.