Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть первая

Клара пробудилась и спросонок не вдруг догадалась, чего от нее хотят; она переспросила Доротею и, только когда Доротея еще раз все повторила, стала прислушиваться; однако ж не успела она уловить следующие два стиха, как на нее напала странная дрожь, точно это был сильный приступ лихорадки, и, прижавшись всем телом к Доротее, она воскликнула:

— Ах, дорогая, милая моя сеньора! Зачем вы меня разбудили? Самое лучшее, что могла бы для меня сейчас сделать судьба, — это закрыть мне глаза и уши, чтобы я не видела и не слышала несчастного этого певца.

— Что ты, моя крошка? Ведь говорят, что это погонщик мулов.

— Это владелец нескольких поместий, — возразила Клара, — а кроме того, он так прочно завладел моим сердцем, что теперь оно вечно будет принадлежать ему, если только он сам не захочет его покинуть.

Подивилась Доротея красноречию девушки, разумной, по ее мнению, не по летам, и сказала:

— Вы говорите так, сеньора Клара, что я не могу вас понять. Выражайтесь яснее и скажите, как надобно понимать ваши слова о сердце, о поместьях и об этом певце, чей голос столь сильно тревожит вас. Впрочем, не говорите мне сейчас ничего, а то мне придется вас успокаивать, я же не хочу лишать себя удовольствия послушать пение, тем более что это, по-моему, новая песня и новый напев.

— Ну что ж, пусть себе поет, — сказала Клара.

И, чтобы не слушать, она заткнула себе уши, снова приведя в изумление Доротею, а Доротея напрягла внимание и уловила такие слова:

Моя надежда! К цели
Прокладывай себе тернистый путь,
Которым шла доселе,
И малодушно не мечтай свернуть
С дороги этой длинной,
Где каждый новый шаг грозит кончиной.

Тем, кто ленив и вял,

Кто в этой жизни грудью встретить, беды
Ни разу не дерзал,
Не суждены триумфы и победы:
Нет счастья для того,
Кто не умеет с бою взять его.

Любовь, что и понятно,

В ущерб себе не раздает наград
Бессчетно и бесплатно.
Она свои дары хранит, как клад.
От века так ведется:
В цене лишь то, что трудно достается.

Упорство — вот залог

Того, что невозможное возможно,
И хоть я изнемог,
Взаимности взыскуя безнадежно,
А все ж упрямо жду,
Что на земле небесный рай найду.

На этом песня кончилась, а Клара начала рыдать и тем возбудила любопытство Доротеи, коей любопытно было знать, что означают столь сладостное пение и столь жалобный плач; и того ради она еще раз спросила, что хочет сказать ей Клара. Тогда Клара, боясь, как бы не услышала Лусинда, прижалась к Доротее и, нагнувшись к самому ее уху, так что теперь она могла быть совершенно уверена в сохранении своей тайны, молвила: