Хитрый план (СИ)

Изумление, написанное на лицах членов его семьи, было просто неописуемым, когда они его увидели.

Шерил даже кинулся ощупывать его, Узы почему-то стали громогласно называть его дураком, Роад визжать непонятно от чего, а Граф кинулся орать на в чём-то провинившегося Вайзли.

Тикки не знал, что такого он сделал, но всё равно был рад. Граф орал на «умницу Вайзли»! Всё-таки есть в этой жизни то, ради чего стоит жить! Такие моменты, например, и секс с Малышом, которого пока ещё не было.

Но в момент подобного восторга грешно вспоминать о грустном, в самом деле!

— А в чём дело?

— Рассказывай, давай, — величественно отмахнувшись от вопроса, произнёс Граф, падая в кресло. Тики, прищурившись, внимательно осмотрел перемотанные и перебитые ножки и тут же понял, почему Тысячелетний поступил так неосмотрительно: кресло было подбито специально под него.

— О чём рассказывать? Я попросил прощения, и мы помирились.

Похоже окружающие его Нои ожидали чего угодно, но не этого. Он мог бы неожиданно начать танцевать лезгинку, устроить здесь стриптиз, начать зверское избиение Графа, заявить, что подался в экзорцисты и нашёл свою чистую силу…. Во всех этих случаях реакция не была бы настолько странной.

Тикки даже слегка забеспокоился, может быть, стоило подождать с официальным примирением и довольствоваться фактическим? Правда, Малыш, возможно, ещё ничего не понял. Но выглядит это всё неправдоподобно. Слишком скоро разошлись, и ещё скорей сошлись снова.

— И за что он вообще тебя так любит? — отвернулся Шерил.

— И как ты это смог сделать? И что теперь, ты снова почти не будешь ночевать здесь? — беспокойно завертелась рядом Роад.

И было что-то такое в глазах и вопросе этой девочки, что Тикки понял сразу — дело не чисто. И ночевать он здесь точно не будет, потому что….

Кажется, она говорила что-то об изменении интерьера и его комнаты? Хорошо, он посмотрит его отдельно от остальных, скрытно, чтобы не позориться перед всеми своей реакцией, если что.

— Так как ты это сделал? — продолжала настаивать на длинном и точном объяснении Роад. А Тикки был слишком удовлетворён тяжёлым, но плодотворным днём, чтобы распинаться тут перед ней. Но в кресле развалился Граф и грозил с минуты на минуту развалить кресло, так что надо было спешить и успеть объясниться до того как его вызовут на повторный допрос.

— Просто пришёл в Орден, вошёл во время обеда, сел напротив Малыша, попросил прощения и повинился во всём. Этого достаточно?

— Ты зашёл посреди обеда в полную столовую Чёрного Ордена? — переспросил Алчность.

— Ну, да. Малыш давно раскрыл мне координаты их нового штаба, но, разумеется я никому их не скажу. — Ответил Тикки, внутренне напрягаясь, ему казалось что это очевидно, он ведь постоянно ходит к Уолкеру, как бы иначе они встречались бы? Тогда с чего бы такое удивление?

Однако с Графом вообще творилось что-то странное. Он схватился за сердце, возвёл глаза к потолку и срывающимся голосом громко поведал:

— Наш Тикки наконец-то стал мужчиной….

Поперхнулись, подавились, навернулись со стула, как в случае с Мудростью, все. Кроме самого оратора, так ошеломившего их всех всего одной простой фразой.

— Граф, а вы точно ничего не напутали?

— Нет, Тикки, ты совсем вырос… И в кого вырос! — Граф шмыгнул носом, вытирая выуженным откуда-то из-за ворота большим, кружевным платком навернувшуюся слезу. Тикки разглядел в уголочке неожиданные инициалы «У.Н.».

— Знаешь, Тикки, теперь я верю, что ты окончательно вырос и не нуждаешься в моей опеке.

— Это только потому, что я выпросил прощения у Аллена, что ли? — Тикки просто чуял, что где-то должен быть, просто обязан найтись какой-то подвох, который всё испортит.

— Тикки. Ты отправился в самую цитадель врагов, завалился туда посреди обеда, во время которого там присутствовали не только рядовые экзорцисты, но и наверняка многие Генералы, которые всё равно не так уж слабы, не смотря на то, что и ты не слаб. Да в Ордене в это время был сам Мариан Кросс! Опасный психопат, с которым вряд ли кто-то сможет сравниться! И что ты сделал? Ты невозмутимо подошёл к своему… к своему возлюбленному, — тут голос Графа снова сорвался, и он снял свои очки снова принимаясь вытирать слёзы, — ты подошёл к Аллену Уолкеру и твёрдо, я надеюсь твердо?

— Ага, — кивнул Тикки не в силах выдавить чего-то более обдуманного.

— Признал свои ошибки. Попросил прощения. Что случилось потом?

— Он напомнил мне, что это не место для подобных бесед, и я увёл его в комнату, — всё так же машинально продолжал Тикки. — Мы поговорили там и признали, что ничего страшного не случилось. И что на самом деле всё в порядке.

— И ты оставил его одного в таком положении в Ордене?

— Нет, конечно. Разъяснил всем, что им будет, если они его тронут, и что нам обоим на них плевать, и что на вас тоже плевать, — отведя глаза добавил Удовольствие.

— Вот! И я говорю, что ты вырос! Посмотри какие поступки! Идиотские такие, но взрослые и самостоятельные! Да и говорят, что любовь вообще мешает здравомыслию, так что ничего страшного.

— Граф? — осторожно позвал ничего не понимающий Тикки.