Хюльдра

- Я читал всё, что написала Аська за эти годы, - признался Вася, - и она хороша. Настолько хороша, что я стал всерьез сомневаться, что она захочет оставить всё и снова жить со мной.

Вася, вдруг став серьезным, оперся ладонями на стол и пододвинулся к Алисиному лицу.

- Потому что я хочу ее, - сказал он тихо и грозно, - ее, а не ее улучшенную копию. Ее и своего сына. Я хочу, чтобы мой сын жил со мной.

«Вот он, тот самый момент!».

- Она сказала, что хочет показать маленькому Васе школу Святого Иосаафа, - поведала Алиса так же тихо, - сказала, что хочет показать ему Бал на Хэллоуин и прочие веселые вещи. После того, как ваш сын закончит первый класс, она сказала, что готова будет уехать. Но при одном условии…

Вася, каждая мышца которого была напряжена до дрожи, кивком велел ей продолжать.

- Она сказала, что переедет с удовольствием в любую страну, кроме Норвегии.

- Потому что здесь основная религия  - сатанизм? – рассмеялся Вася.

- У вас один мозг на двоих, что ли? – задала Алиса привычный вопрос.

Заваркин расслабился. Он заметно повеселел и встал с табурета.

- Я принимаю условие, - сказал он, - к тому моменту я все устрою.

Он подкинул на ладони ключи от машины, подмигнул Алисе.

- Она все так же ходит в грязных кедах и лысая? – вдруг спросил он. В его голосе слышались теплота, нежность и такая лютая тоска, что у Алисы сжалось сердце.

- Лысая, но теперь в дизайнерских шмотках, - поведала она, - так что ищи жилье с большой гардеробной.

Вася Заваркин рассмеялся и кивнул.

- А формулы рогипнола? – вдруг спросил он. Алиса вспомнила, насколько ее братец опасный тип: только расслабишься, он тут же нанесет удар под дых.

- Наверно, какое-нибудь очередное расследование, - пожала она плечами, стараясь казаться небрежной, - ты ведь единственный химик, которого она знает…

- Я – лучший химик, которого она знает, - поправил Вася самодовольно, - одевайся тепло и звони, если что…

С этими словами Заваркин покинул квартиру, захлопнув за собой дверь. Алиса услышала, как закрылись двери старинного лифта и только тогда облегченно выдохнула. Она вдруг почувствовала, как взмокла ее спина.

Приняв душ и подсушив волосы, Алиса надела теплую куртку, черные джинсы-дудочки, кеды и обмоталась шарфом. Глянув в окно, она прихватила еще и маленький компактный красный зонт: улицы Осло посыпала мелкая, неприятная загривку изморось.

«Если ты будешь в Осло, то я на весь день в Фолькмузее, на Бигдой», - Алиса отправила Бьорну смс. Ответом ей было молчание. Алиса вдруг поняла, что ни вчера, ни сегодня он ей не звонил.

Алиса решительно отогнала от себя тревожные мысли. Бьорн и так стал занимать слишком много пространства в ее черепе, и если он решил с ней порвать, то пусть это пространство не будет искажено черными тоскливыми мыслями.

«Тревоге – нет! Пусть всё идет, как идет».

Алиса, как могла, старалась поднять рухнувшее настроение: купила себе хрустящий «циннабун» в ближайшей кондитерской, пошла пешком неспешным шагом – так, как она гуляла по городу Б – и даже по пути умудрилась погладить жеребенка, который пасся на огромном пастбище на въезде на полуостров Бигдой. Маленький конек жевал неестественно зеленую траву под боком у своей матери – взрослой гнедой кобылы - но едва завидев Алису, наблюдающую за ним у забора, он оставил свое стадо и поскакал к ней. Алиса сперва испугалась такого бурного проявления чувств, но жеребенок замедлил шаг и взглянул на нее таким умным глазом, что она даже рискнула протянуть к нему руку.

«Дружелюбная страна».

 Фолькмузей – тридцать гектаров территории под открытым небом – был наполнен аутентичными домишками, каждый из которых в свою очередь тоже был тематическим мини-музеем, маленькими деревянными пекарнями, предлагавшими посетителям свежий хлеб и сыр по старинным рецептам, и прочими «завлекалочками» для туристов. Здесь даже давали напрокат старинные наряды, и пара каких-то студентов из школы искусств развлекала посетителей игрой на скрипке и танцами.

Но все это не радовало Алису. Воодушевившись обещанием Инги в скором времени свести ее со знающим человеком, она даже и не подумала искать в музее упоминания о хюльдрах. Напротив, она расслабилась и погрузилась в свои думы.

Алисе хотелось как следует обдумать то, что произошло за прошедшую неделю и, возможно, связаться с сестрой из какого-нибудь укромного уголка. Укромный уголок нашелся быстро: в этой роли согласилась выступить лавочка возле деревянной кирхи одиннадцатого века. От глаз посетителей, сновавших повсюду, скамейку укрывал трактор, отдыхавший в этом углу от музейных ландшафтных работ. Здесь же стояла скучная тачка с абсолютно прозаическими инструментами – лопатами, киркой, тяпками и секаторами – туристам незачем было сюда заворачивать.

Но едва Алиса присела на лавочку, как тут же ее голову затопили мысли о Бьорне.

Увидятся ли они снова?

Не сказала ли она ничего лишнего?

Не была ли она чересчур навязчива и не злоупотребила ли гостеприимством?