Хижина

ЛУИДЖИ ПИРАНДЕЛЛО ХИЖИНА

Приближался рассвет.

Из спящего, погружённого во тьму дома вышла девочка в выцветшей красной косынке, повязанной поверх спутанных волос.

Она шла и зевала, ещё не до конца проснувшись, и глядела по сторонам: смотрела широко распахнутыми глазами вдаль, словно бы не видя ничего вокруг.

Внизу, на дне долины, огненная полоса разгорающейся зари причудливо переплеталась с изумрудно-зелёной полосой деревьев, что тянулась в отдалении и, наконец, пропадала.

Всё небо было усеяно облаками, жёлтыми и пылающими.

Девочка задумчиво шла, и вот… понемногу отодвинулся небольшой холм, что возвышался справа, и впереди открылась взору необъятность морской глади.

Девочка казалась взволнованной этим зрелищем, она, остановившись, глядела на лодки, качающиеся на бледно-жёлтых волнах.

Всё молчало кругом. Ещё дул нежный ночной бриз, от которого волновалось море, и тихо поднимался душистый аромат от земли.

Девочка ещё какое-то время брела наугад в этом неверном утреннем свете, а затем опустилась на землю.

Она рассеянно смотрела на зеленеющую долину внизу и, наконец, запела песенку.

Но вдруг, словно опомнившись, она перестала петь, и во всю силу лёгких закричала:

- Дядя Джели! Эй, дядя Джи!

И грубый голос гаркнул на всю долину:

- Что?

- Поднимитесь наверх… Хозяин вас зовёт!…

*

Девочка с опущенной головой возвращалась в лачугу, а Джели тем временем поднялся, ещё сонный, с курткой, накинутой на левое плечо, и трубкой в зубах – трубкой, которую он даже во сне не выпускал изо рта.

Едва войдя, он поклонился папаше Камилло, в то время как Малия, старшая дочь хозяина, буравила его глазами – будто две молнии врезались в валун.

Джели потупил взгляд.

Папаша Камилло был, словно обрубок человека, толстый, как бочка, но дочь совсем не походила на него. Малия была похожа на даму с полотен Паоло Веронезе, и в глазах её ясно читалась благословенная простота её сердца.

- Послушай, Джели, - сказал папаша Камилло, - займись-ка фруктами для господ из города. И постарайся, как следует!.. В противном случае… Как есть истинный Бог!..

- О! Всегда одна и та же история, - ответил Джели, - И знаете вы, что это не то, о чём нужно говорить… Особенно мне!..

- Между тем, - продолжал папаша Камилло, подхватив его под руку и выпроваживая из хижины, - между тем…если в другой раз на тебя найдёт известная причуда… Хватит. Ты меня понял…

Как только Папаша Камилло спустился в долину – он не мог бы сделать лучше, чтобы дать молодым людям свободно поговорить в хижине, - Джели вернулся, не смотря на запрет.

- Мы пропали! – заключила Малия.

- Глупая! – ответил Джели, - лучше и выйти не могло.

- Ох! Джели, Джели, что ты хочешь этим сказать?

- Как, ты меня не понимаешь? Мы убежим.

- Убежим? – переспросила она поражённо.

- О… - простонал Джели и в шутку очертил блестящим лезвием серпа вокруг своей шеи.

- Боже Мой! – воскликнула Малия, как если бы озноб сотряс всё её тело.

- Этим вечером, в семь часов, будь начеку! – проговорил Джели и исчез.

Девушка испуганно вскрикнула.

Темнело.

Установленный час приближался, и Малия, поблёкшая, бледная, с губами, как два увядших лепестка розы, села перед дверью.

Она смотрела на зелёную равнину, погружающуюся в темноту, и, когда в далёком селении колокола зазвонили к вечерней службе, молилась вместе с ними.

И то торжественное безмолвие, что наступило, едва смолкли колокола, казалось молитвой самой Природы.

Заставив ждать себя довольно долго, Джели появился. На этот раз он оставил свою трубку и был настроен очень решительно.

- Что так рано? – спросила Малия с дрожью в голосе.

- Четвертью часа раньше, четвертью позже, время всегда найдётся, - ответил Джели.

- Но…

- Именины дьявола! Мне кажется, время оставить эти «но»… Не знаешь ли ты, сердце моё, как бы это сделать?

- Хорошо! Очень хорошо… - поспешно проговорила Малия, бывшая не в состоянии придумать более подходящий ответ.

Тем временем далёкий свист оповестил Джели, что повозка готова.

- В путь! – сказал он. - Малиэлла моя, мужайся! И радость ожидает нас…

Малия закричала: Джели схватил её за руку и бросился бежать…

Он уже поставил ногу на подножку телеги – А эта фурия всё кричала!

И тут молодые люди обнялись и поцеловались свободно в первый раз.

В девять часов вечера папаша Камилло вернулся из долины и громко свистнул.

На свист поспешно явилась девочка и тут же была атакована:

- Где Джели? – спросил он. – Ты видела Джели?

- Хозяин!.. Хозяин!.. – отвечала та задыхающимся, придушенным голосом.

- Что ты хочешь сказать мне? Мумия! – взревел папаша Камилло.

- Джели… убежал… с Малиэллой…

- …

Дикий хриплый вопль вырвался из глотки папаши Камилло.

Он выскочил из лачуги с пистолетом в руке и выстрелил в воздух. Девочка ошеломлённо смотрела на него.

Безумный гнев этого человека представлял собой страшное зрелище. Иступлённый смех исказил его черты и перешёл в сдавленный хрип.  - Он не знал больше, что делать… И вне себя подпалил хижину, чтобы  истребить всякую вещь, говорившую ему о дочери. - А потом в ярости побежал с пистолетом в руке к дороге, где надеялся настичь влюблённых.