Хижина дяди Тома

Поднявшись на чердак, Эммелина увидела там огромных размеров упаковочный ящик, повернутый открытой стороной к стене, или, вернее, к наклонному скату крыши. В ящике были положены два небольших тюфяка и подушки. Тут же рядом стояла корзина со свечами, провизией и одеждой, которую Касси, готовясь в путь, ухитрилась связать в два крохотных узелка.

— Вот наше теперешнее жилье, — сказала она, вешая светильник на крюк, предусмотрительно вбитый в стенку ящика. — Как оно тебе нравится?

— А чердак не станут обыскивать? Ты в этом уверена?

— Я бы много дала, чтобы увидеть, как Саймон Легри полезет сюда! — сказала Касси. — Да нет, он к этому чердаку близко не подойдет, а негров и под страхом смерти сюда не загонишь!

Немного успокоившись, Эммелина откинулась головой на подушку.

— Касси, зачем ты сказала, что убьешь меня? — простодушно спросила она.

— Чтобы тебе не стало дурно, — ответила Касси. — И моя угроза помогла. А впредь так и знай: что бы ни случилось, падать в обморок нельзя. Если б не я, этот негодяй давно бы тебя настиг.

Эммелина содрогнулась.

Наступило молчание. Касси взялась за французскую книжку, а Эммелина, обессиленная волнениями этого страшного дня, задремала. Ее разбудили громкие голоса, цоканье подков, собачий лай. Она слабо вскрикнула и приподняла голову.

— Вернулись, — спокойно сказала Касси. — Не бойся. Посмотри в щелку… Видишь, все здесь. Саймон решил прекратить поиски до утра. Погляди, какая у него лошадь — вся в тине. А собаки еле плетутся. Да, друг мой Саймон, хлопот у тебя будет много. Не там ты охотишься за своей дичью, где следует!

— Молчи! — шепнула Эммелина. — Вдруг услышат!

— Услышат — еще больше струхнут, — сказала Касси. — Не тревожься. Мы можем шуметь сколько угодно, нам же на руку держать их в страхе.

Мало-помалу в доме и на дворе все стихло. Проклиная свою неудачу, Легри завалился спать с твердым намерением завтра же довести поиски до конца.

Глава XL МУЧЕНИК

Побег Касси и Эммелины привел в бешенство и без того озлобленного Легри, и гнев его, как и следовало ожидать, пал па беззащитную голову Тома.

Когда он прибежал в поселок с вестью о случившемся, глаза у Тома радостно засияли, руки невольно дрогнули, и это не ускользнуло от внимания Легри. Заметил он также, что Том не присоединился к погоне. Но принуждать его к этому силой сейчас было некогда, и, помня непреклонный характер своего невольника, Легри решил повременить с расправой.

Неудача, которую ему пришлось потерпеть на болоте, с новой силой разожгла его давнюю ненависть к непокорному рабу. Ведь этот негр с первого Дня бросил вызов своему хозяину! Ведь его молчаливое упорство нет сил терпеть!

— Я ненавижу тебя, мерзавец! — крикнул Легри, вскакивая среди ночи с кровати. — Ненавижу! Ты принадлежишь мне, ты моя вещь! Да я не знаю, что с тобой сделаю! И кто с меня за это спросит? Никто! — Он сжал кулаки, точно стараясь раздавить что-то живое.

Но Том был ценный работник, и, хотя Легри еще больше ненавидел его за это, все же соображения выгоды брали в нем верх над ненавистью.

На следующее утро он решил созвать соседей с ружьями и собаками, оцепить болота со всех сторон и начать облаву по всем правилам. Если поиски увенчаются успехом — прекрасно! Если же нет, он призовет Тома, и тогда… у него кровь закипала при одной только мысли об этом! — тогда он либо сломит упорство проклятого негра, либо…

* * *

— Ну вот, — сказала Касси, посмотрев в глазок, — все начинается с начала.

На лужайке перед домом гарцевало несколько всадников; негры еле сдерживали и своих и чужих собак, которые оглушительно лаяли и рвались в драку.

Верховые были двое надсмотрщиков с соседних плантаций и городские приятели Легри, завсегдатаи одного с ним кабачка, не пожелавшие пропустить такое развлечение, как облава на беглых негров. Компания собралась как на подбор — один хуже другого. Хозяин похаживал среди гостей и обносил их водкой.

Ветер дул по направлению к дому, донося на чердак обрывки разговора во дворе. Хмурая усмешка пробежала по лицу Касси, когда она услышала, как там обсуждают план действий, делятся на партии, похваляются достоинствами собак, дают неграм распоряжения, в каком случае пускать в ход оружие и что делать с беглянками, если они будут пойманы.

И под конец Касси не выдержала. Она отпрянула от щели в стене, сжала руки на груди и в глубоком волнении воскликнула:

— Боже милостивый! Все мы грешники, но как смеют эти люди так обходиться с нами! Чем они лучше нас! — Потом добавила, глядя на Эммелину: — Если б не ты, дитя, я бы выбежала к ним и благословила того, кто пристрелил бы меня! Стоит ли такой, как я, добиваться свободы? Разве она вернет мне детей, разве я смогу стать тем, чем была раньше?

Простодушная, как ребенок, Эммелина побаивалась Касси, когда на ту находили припадки отчаяния. Услышав сейчас эти слова, она растерялась, не нашлась что ответить и только ласково коснулась ее руки.

— Не надо, — сказала Касси, отшатнувшись от нее. — Я дала зарок никого больше не любить, а ты искушаешь мое сердце.