Хладные легионы

Во внутренний двор Шанты заехали верхом на беспокойных лошадях императорские посланники в охряно-черных мундирах, и теперь вокруг них суетились проснувшиеся слуги. Рингил наблюдал достаточно долго, чтобы увидеть, как выбегает Шанта собственной персоной – с непричесанными седыми волосами, кутаясь в халат. Он остановился перед главным гонцом, устремил на него взгляд и что-то сказал, но было слишком шумно, чтобы расслышать. Позади него появилась Арчет, полностью одетая – она выглядела так, словно вовсе не ложилась спать.

Рингил опустил занавеску и повернулся лицом к комнате. Ракан уже встал с кровати, тусклый свет озарил его худое и крепкое тело. Гил вздохнул.

– Кажется, веселье закончилось, – сказал он. – Наверное, лучше одеться.

Им это удалось примерно наполовину, когда в коридоре снаружи раздался стук каблуков Арчет, и она нетерпеливо постучала в дверь.

– Гил? Ты все еще в постели? Этот гвалт тебя не разбудил? Сколько же ты выпил?

Он отодвинул засов, приоткрыл дверь на ширину ладони и проверил, одна ли Арчет, прежде чем распахнуть ее шире.

– Какого демона ты… – Она увидела Ракана, голого по пояс, который сидел на краю кровати, наклонившись, чтобы надеть сапоги. – А-а. Понятно.

Рингил облокотился о дверной косяк, демонстративно держа ее в коридоре.

– Не хочешь рассказать, из-за чего шум и гам?

Она скривилась.

– Ага. Драконья Погибель только что расправился с отрядом Городской стражи в наемническом притоне под мостом.

– «Удачливом пони»?

– «Удаче погонщика пони» – но его теперь называют «Головой ящера».

– Ух ты, как оригинально.

– Гил, не имеет значения, как это место называется. Он убил двух стражников прямо там, на глазах у половины наемников, обитающих в городе. Сильно ранил еще троих – один, похоже, до рассвета не доживет.

Он не смог удержаться от улыбки.

– Я же тебе говорил.

– Да уж, говорил, – ее голос дрожал от ярости. – Смейся, сколько влезет, Гил. Тем временем начальник Городской стражи хочет, чтобы Монаршие гонцы наконец взялись за дело. Дескать, нельзя допускать, чтобы Стражу так унизили в подобном месте. Это посылает неверный сигнал не тем людям. Он сейчас во дворце, требует, чтобы император вмешался.

– А-а, дерьмо… – Рингил стукнул головой о косяк и тотчас об этом пожалел. От удара внутри у него все всколыхнулось из-за волн рождающегося похмелья, и он зажмурился. – И Джирал уступит, верно?

Арчет прочистила горло и бросила предостерегающий взгляд искоса, мимо Рингила – к кровати и капитану Престола Вековечного, который там сидел.

– Клан Ашант и так на него давит, вынуждая Монарших гонцов вмешаться; а теперь глава городской стражи будит его посреди ночи и говорит то же самое. Как бы ты поступил на его месте?

– Понятно… – тоскливо проговорил Рингил. – В этом, похоже, есть унылое подобие смысла.

– Еще как есть.

Ракан возник рядом с ним, застегивая перевязь с мечом и поправляя куртку. Неловко сглотнул.

– Я, э-э-э… моя госпожа. Я должен отправиться к императору. Он может потребовать…

– Да, мы все идем туда, – сказала Арчет и многозначительно посмотрела на расстегнутую рубашку Рингила. – Как только будем готовы ехать верхом.

Во дворце они оказались через пару часов, после быстрой скачки в свете Ленты сквозь череду сонных прибрежных деревушек, которые ниже по течению реки сливались в окраины Ихельтета, а потом – через пустынный ночной лабиринт городских улиц, на которых такие скорости были бы невозможны в дневное время с его толпами. Арчет, Рингил, Ракан и отряд, который послали на их поиски, – шесть темных фигур в плащах, хлопающих за спиной, и барабанная дробь копыт несущихся галопом лошадей. «До чего театрально, – мрачно думал Рингил, заправляя упрямый уголок рубашки в штаны и удерживаясь в седле бедрами. – Если кому-нибудь в такой ранний час не спится и делать нечего, он может поглазеть с открытым ртом на таинственных всадников, которые с грохотом мчатся куда-то. А потом можно рассказывать об этом сказки внукам, что-нибудь вроде легенд, которые любили болотники. „Последняя поездка Темного Отряда“, „Гонец перед рассветом“, „Дурные вести не стоят на месте“ и так далее…»

Голова болела, хоть помирай.

«Прокляни тебя Хойран, Эг. Если приспичило ввязаться в драку со стражниками, разве ты не мог это сделать где-нибудь без свидетелей?»

Они добрались до дворца на рассвете, штурмуя крутые повороты подъездной дороги в светлеющих сумерках. Какофония шести наборов копыт по вымощенной кириатами мостовой осквернила тишину раннего утра. Они остановились на вершине, и старший в отряде крикнул:

– Монаршие посланники прибыли! Открывайте!

Охранники, чье дежурство подходило к концу, выбежали из сторожек, зевая, грубо разбуженные, и, неуклюже перехватив алебарды, попытались изобразить бдительность и общую готовность, от которых ночная скука и дремота не оставили камня на камне. Гонец опять заорал:

– Открывайте, дурни! Именем императора!

Ворота распахнулись со скрипом. Они въехали во внутренний двор. Раб-мажордом высокого ранга, чье лицо было знакомо Арчет, поспешил к ним, сложив руки под одеянием. Позади него сгрудились рабы-конюхи.