Хладные легионы

Он застыл, вглядываясь во тьму вокруг алтаря. Ее никто не потревожил. Рингил все еще вязнул в воспоминаниях о Садах королевы-супруги. О Ситлоу и двендах, ужасном синем пламени, о чем-то темном и бесформенном, догоняющем его.

Он тряхнул головой, пытаясь избавиться от всего этого.

Его взгляд остановился на каменной перегородке с барельефом. Похож на тот, что был на стене храма в Хинерионе – еще одно упорядоченное собрание Темного Двора, чьи образы, сообразно местным вкусам, больше напоминали людей. Только на этот раз в ряду каменных фигур отсутствовал Хойран, а пустое место, которое бросилось ему в глаза в Хинерионе, занимала…

Занимала…

У него закружилась голова, пол ушел из-под ног.

Недостающей темной придворной в Хинерионе была госпожа Квелгриш – сумеречная банши, безнадежный стон вечерней порой, владычица волков. Квелгриш, которая носила шкуры женщин и зверей с одинаковой уверенностью, страдала от древней незаживающей раны на голове и любила обмениваться свирепыми шутками с демонами, прежде чем одержать над ними победу в схватке, полной воплей и рычания. Квелгриш, которая здесь, в Храме Красной Радости, стояла на барельефе среди собратьев-богов, одной рукой прижимая полотенце к кровоточащей голове, а другое плечо покрывала волчья шкура с оскаленной головой – казалось, зверь одновременно свисает с нее и кусает ее.

– Скажем так, ты мне будешь должен, Рингил Эскиат…

Голос прозвучал в его голове, будто кто-то прошептал эти слова на ухо, будто что-то проползло вдоль хребта. Квилиен из Гриса, где-то за каменной перегородкой во мраке, обходила по кругу его и алтарь, не сводя сияющих волчьих глаз с…

Вопли с улицы.

Рингил бросил взгляд назад, вдоль приподнятого прохода на каменном полу, туда, откуда пришел. От внезапной перемены фокуса перед глазами все поплыло, будто он стоял в лодке на неспокойной воде. В щель между приоткрытой дверью и косяком врывался солнечный свет, разливаясь лужей на пыльном полу, и внезапно Рингилу показалось, что выбраться отсюда он сможет, лишь преодолев долгий путь во мраке.

– Да, беги, – сказал другой, более низкий голос, не принадлежащий Квилиен. – Беги, пока можешь. Помни, кто ты такой. Кем ты был. Кем ты станешь.

Снова топот, скрип пыли и мусора позади, и он действительно побежал – помчался во всю прыть по центральному проходу, будто спеша успеть к закрывающимся вратам некоего внезапно предложенного спасения.

Позже, вспоминая о случившемся, Рингил не мог честно сказать, бежал навстречу шуму на улице или прочь от того, что только что вышло из тени у него за спиной. Он думал о движении, импульсе, который гнал его вперед, через каждую из стрел солнечного света, падающего сквозь дыры в крыше – пятна на его плечах обжигали, словно только что отчеканенные монеты, – сквозь косые беспорядочные полосы света и тьмы, еле дыша, все ближе к дверям, которые должны были – он знал, что должны! – захлопнуться в тот самый момент, когда он их достигнет. Он уже слышал долгий, визгливый скрежет дерева о камень…

Но вышло иначе.

Он схватился за дубовую створку, протиснулся в щель и выбрался на солнце. Друг Воронов на миг застрял, будто не желая покидать храм, но потом сдался – когда Рингил неистово задергался туда-сюда, меч вышел вместе с хозяином.

Он остановился, моргая от яркого солнца и пытаясь понять, что происходит.

По мощенной булыжником улице носились мужчины в мундирах, повсюду раздавались крики и топот; с полдюжины вооруженных стражников бегали туда-сюда, указывая вверх, запрокинув головы в шлемах – дешевый металл ярко блестел на солнце, – а потом внезапно с грохотом и звоном разбилось окно на втором этаже дома с противоположной стороны улицы. Осколки стекла посыпались кратким, но смертоносным дождем, сломанная оконная рама вылетела наружу. Рингил, успевший отследить источник шума, прикрыл глаза как раз вовремя, чтобы мельком увидеть вылетевших в дыру двух мужчин, которые и в воздухе продолжали бороться. Один из них был в мундире стражника, без шлема. Другой…

Двое упали на мостовую с глухим хрустом, как раз напротив храма. Пыль столбом поднялась над дерущимися. Они все не унимались, хотя стражник упал на спину, и от этого у него явно поубавилось бойцовского пыла. На глазах у Рингила противник его оседлал, замахнулся и воткнул в глаз что-то длинное и тонкое. Раздался пронзительный вопль, сражение резко прекратилось. Победитель сломал свое странное оружие и неуклюже поднялся. Ветер подхватил пыль, унес ее прочь.

Рингил вытаращил глаза.

– Эг?

Эгар Драконья Погибель, покрытый пылью, с безумными глазами и обломком фландрейновой трубки в кулаке, с сильно кровоточащим порезом на лице…

– Гил? Рингил?!

– Взять его!!!

Рингил повернулся на голос, расслышав в нем жесткие нотки, свидетельствующие о привычке командовать. Среди растущей толпы стражников появилась стройная фигура в черно-серебряном мундире Монарших гонцов. Пока Рингил смотрел, гонец крикнул с восходящей интонацией:

– Арбалетчики!