Хладные легионы

Их было трое, и два арбалета уже оказались заряжены. На таком расстоянии стрелки едва могли промахнуться. Драконья Погибель присел на корточки и оскалил зубы, сжимая осколок трубки в кулаке, словно нож. Он мог бы достать одного, прежде чем прозвучит приказ, но второй…

Рингил поднял руку и начертил в воздухе символ икинри’ска.

Никаких размышлений – это был импульс, инстинкт, все равно что первый вдох ныряльщика на поверхности. Все равно что тошнота или голод.

– Арбалетчики! – Он украл приказ у командира, выхватил из воздуха и скопировал, отправил в обратную сторону. – Ваше оружие – змеи!

Будто на солнце упала вуаль, будто по Килевому Ряду пронесся внезапный холодный ветер. Даже Драконья Погибель, казалось, опешил. Стрелки завопили и отшвырнули арбалеты. Рингил двинулся прямо на них, как черный призрак, тень, отделившаяся от храмовых стен. Меч был все еще у него на спине.

– Пауки, – сказал он, быстро рисуя вокруг себя еще три символа. – Глубинные ползуны. Трупоклещи.

И внезапно вооруженные бойцы пришли в неистовство: они топтали ногами по земле, бешено стряхивали что-то с себя, пытались разорвать кольчуги, стонали и вопили от ужаса. Только Монарший гонец стоял неподвижно и, не веря своим глазам, смотрел на подчиненных, а Рингил тем временем прошел сквозь них и занял позицию на расстоянии десяти ярдов, посреди улицы.

Меч офицера со звоном покинул ножны.

– Колдун!

Рингил обнажил зубы в оскале.

– Это точно.

Но сквозь бурлящее, колючее ликование, которое пробудила в нем икинри’ска, чувствовались пределы возможностей. «Мудрые люди не сдадутся, – сказал ему Хьил, и эти слова затерялись в путанице невнятных воспоминаний, запечатлевших наставления князя-бродяги. – Бегущие псы и головорезы, животные и дураки – их это искусство ослепит и искалечит. Но человек, владеющий собой и своим разумом, – другое дело». По лицу стоящего перед Рингилом человека читался проницательный интеллект, а также холодный расчет и самообладание. С этим ему не справиться так просто.

– Хочешь умереть? – крикнул Рингил будничным тоном.

– Я Монарший гонец, – отозвался офицер. – Я рука Джирала Химрана и Блистающего Трона, я императорский приказ во плоти.

– Я Рингил Эскиат, педик – истребитель драконов. – Веселье вскипело в нем, будто внезапно вырвавшаяся на волю сила, что-то осклабилось, глядя его глазами, предвещая недоброе, и вот он поднял руку – меч прыгнул в ладонь, как гончая за куском мяса, который хозяин держит перед ней на весу. Клинок рванулся в сторону из податливо раскрывшихся ножен, прочертил размытую дугу над плечом и оказался в защитной позиции; сталь блеснула в лучах солнца, словно чей-то смех. – Я задал тебе вопрос, монарший слуга. Хочешь умереть?

Они на несколько мгновений застыли посреди улицы друг против друга, в то время как стражи бегали вокруг с криками или лежали на брусчатке, дергаясь и бормоча. Позже кое-кто из жителей Килевого Ряда, выглядывавших в окна, скажет, что вокруг этой сцены вспыхнули черно-синие огни, формой напоминающие людей, и горели, словно прохожие на улице, не принадлежащей этому миру – улицы, наложенной поверх Килевого Ряда, – чье внимание привлекло происходящее, и они собрались, чтобы поглядеть, что произойдет дальше.

– Драконья Погибель разыскивается за преступления против Империи, – крикнул Монарший Гонец. – Ты не посмеешь встать на пути имперского правосудия.

– Я уже стою. Если тебе нужен Драконья Погибель, единственный путь – через меня.

– Гил!

Он позволил себе мельком оглянуться в ответ на зов. Эгар шагнул вперед и наклонился, чтобы выхватить короткий меч у одного из сраженных колдовством воинов. Он сильно хромал.

Рингил предостерегающе поднял руку.

– Я разберусь с этим, Эг.

– Гил, все не так просто. Гребаные двенды, они здесь, они прямо в…

– Я знаю, Эг. Давай убивать проблемы по очереди, хорошо?

Он заметил движение краем глаза. Монарший слуга готовился – он все равно собирался атаковать. Что-то внутри Рингила от этой мысли оскалилось, как череп.

– Постой!

Глухой звон и лязг клинка, брошенного на мостовую. Монарший слуга бросил взгляд туда, где раздался звук. Вид у него сделался озадаченным.

И тут Драконья Погибель оказался рядом с Рингилом, повернулся к нему, положил теплую, тяжелую ладонь на грудь и плечо друга. Приблизил лицо достаточно, чтобы коснуться щетины на щеке Рингила.

– Придержи коней, Гил, – пробормотал Эгар. – Есть другой способ с этим разобраться.

Рингил взглянул на него, прищурившись.

– В самом деле?

За массивным плечом Драконьей Погибели он увидел, как Монарший слуга опять дернулся, и предостерегающе поднял острие Друга Воронов.

– Эй. И думать забудь.

Эгар повернулся к имперцу. Поднял пустые руки.

– Достаточно, – сказал он официальным тоном, на таком хорошем тетаннском, что Рингил моргнул от удивления. – Я сдаюсь. Веди меня к своему императору.