Хлеб великанов

Как и все, кто слушал пение Джейн Хардинг, Вернон был не в состоянии оценить ее

голос. Она создавала такую эмоциональную атмосферу, что голос казался только

инструментом. Чувство всеохватывающей потери, ошеломляющего горя и, наконец,

облегчение в слезах.

Аплодисменты. Себастьян пробормотал:

— Необычайная эмоциональная мощь — вот что это такое.

Она снова запела. На этот раз она пела норвежскую песню про падающий снег. В

голосе не было вообще никакого чувства — он был монотонный, чистый, как хлопья

снега, и на последней строчке умирал, переходя в молчание.

В ответ на аплодисменты она запела третью песню. Вернон насторожился и

выпрямился.

Казалось, она пропела заклинание волшебства, пугающих чар. Лицо Джейн было

обращено к зрителям, но глаза отрешенно глядели мимо них — и словно видели нечто

пугающее и вместе с тем завораживающее.

Она замолчала; раздался вздох. Дородный мужчина с седыми волосами,

подстриженными ежиком, ринулся к Себастьяну.

— Ах, дружище Себастьян, я приехал. Мне надо поговорить с этой молодой леди.

Сейчас же, немедленно.

Себастьян вместе с ним подошел к Джейн. Герр Радмогер обеими руками потряс ей

руку и серьезно осмотрел ее.

— Так, — сказал он наконец. — Внешность хорошая, пищеварение и кровь

отличные. Дайте адрес, я к вам заеду.

«Эти люди психи», — подумал Вернон.

18 Потерял я подругу — она мертва,

Все ушло на этот раз навсегда,

Навсегда, навеки она унесла

Последнюю мою любовь.

Мне фею видеть довелось —

Сиянье рук, в волне волос

Мерцающий волшебный лик

Так дивен был и дик,

Чарующий и странный...

Но Джейн Хардинг приняла это как должное, записала адрес, несколько минут

поговорила с Радмогером, а затем подошла к Джо и Вернону.

— Себастьян — настоящий друг. Знал, что Радмогер ищет Сольвейг для постановки

«Пер Гюнта», вот и пригласил меня сегодня.

Джо отошла к Себастьяну, Вернон и Джейн остались одни.

— Скажите... — Вернон замялся. — Вот эта песня...

— «Морозный снег»?

— Нет, последняя. Я... я слышал ее много лет назад, еще ребенком.

— Любопытно. Я считала, что это наше семейное достояние.

— Ее пела мне сиделка, когда я сломал ногу. Я любил ее и не надеялся когда-нибудь

услышать еще.

— Вот оно что. — Джейн Хардинг задумчиво сказала: — Может быть, это была моя

тетя Френсис?

— Да, ее звали няня Френсис, то есть сестра Френсис. Она ваша тетя? Что с ней

стало?

— Она умерла несколько лет назад от дифтерии. Заразилась от пациента.

— О, как жаль. — Он поколебался и вдруг выпалил: — Я все время вспоминаю ее.

Она... она ко мне, ребенку, отнеслась как к другу.

Он увидел, что зеленые глаза Джейн смотрят спокойно и доброжелательно, и понял, кого она напоминала ему с той самой минуты, как он ее увидел. Она похожа на няню

Френсис.

Она сказала:

— Вы пишете музыку? Мне Себастьян говорил.

— Да... пытаюсь. — Он остановился. «Она ужасно привлекательна. Она мне

нравится! Почему же я боюсь ее?» — думал он. Неожиданно его охватило возбуждение.

Он может, он знает, что может сделать что-то настоящее...

— Вернон! — позвал Себастьян.

Он встал. Себастьян представил его Радмогеру. Великий человек излучал

добродушие.

— Меня очень заинтересовало то, что рассказал мой юный друг. — Он положил

руку на плечо Себастьяну. — Он очень проницателен и редко ошибается, несмотря на

молодость. Давайте устроим встречу, и вы покажете мне свою работу.

Радмогер отошел, оставив Вернона в страшном возбуждении. Неужели он так и

сказал? Он вернулся к Джейн. Она улыбнулась. Он опустился рядом. Волна уныния вдруг

накатила на него и унесла все возбуждение. Ничего не выйдет. Он по рукам и ногам связан

работой у дяди в Бирмингеме. Музыке нужно отдавать все время, все мысли и всю душу.

Он почувствовал себя несправедливо обиженным, все в нем взывало к сочувствию. Была

бы здесь Нелл! Она всегда его понимает.

Он поднял глаза и увидел, что Джейн Хардинг наблюдает за ним.

— Что случилось? — спросила она.

— Я хотел бы умереть, — с горечью сказал Вернон.

Джейн приподняла бровь.

— Можно подняться на крышу этого здания и спрыгнуть вниз. Думаю, у вас

получится.

Не такого ответа ожидал Вернон. Он возмущенно посмотрел на нее, но прохладно-

приветливый взгляд обезоруживал. Он пылко заговорил:

— В целом мире есть только одно, что меня заботит. Я хочу писать музыку. Я мог

бы писать музыку. А вместо этого я привязан к бизнесу, который терпеть не могу. Изо дня

в день толочь одно и то же! Меня уже тошнит.

— Зачем же вы это делаете, если не любите?

— Потому что должен.

— Думаю, на самом деле вы этого хотите, потому что иначе давно бы отказались,

— равнодушно сказала Джейн.

— Я уже сказал вам, что больше всего на свете хочу писать музыку.

— Тогда почему же вы этого не делаете?

— Говорю вам, не могу.

Она его раздражала. Совсем не понимает. Думает, что жизнь устроена так если

хочешь что-то делать — иди и делай.

Он стал объяснять. Эбботс-Пьюисентс, концерт, предложение дяди и, наконец

Нелл.

Когда он закончил, она сказала:

— Вы ждете, что в жизни все будет как в сказке, да?

— Что вы хотите сказать?

— А вот что. Вы хотите жить в доме ваших прадедов, жениться на девушке,

которую любите, разбогатеть и стать великим композитором. Осмелюсь заметить, что вам