Хлеба и зрелищ

– Знаете ли, что я намереваюсь сегодня делать? – сказала мисс Уэйн Мередиту Куперу, появившемуся в дверях гостиной. Она указала на книги, лежавшие у нее: на коленях и на полу возле кресла. – Хочу погрузиться в поэзию. Неправда ли, утро поэтичное? Льет дождь, камин затоплен…

Мередит взял несколько книг и стал их перелистывать.

– Вот это настоящий поэт, – заметил он, раскрывая томик мисс Эдны Миллей «Ткач на арфе». Китс нашего поколения.

– Я бы не стала сравнивать ее с Китсом, – возразила мисс Уэйн. – Скорее это – современный Шелли. Хотите, я вам прочту прелестное стихотворение?

Она взяла у него тоненькую книжку.
Я пил от каждой лозы,
Все были, как одна…
Я не нашел вина
Прекраснее, чем жажда.
Вкушал я каждый корень,
Отведал каждый плод…
Я не нашел плода
Прекраснее, чем голод.
Вкушай бобы и гроздья,
Купец и винодел!
А мне – один удел –
Жить с голодом и жаждой…

– Эти двенадцать строк, которые вы только что прочли, выражают всю философию самоотречения, – сказал Мередит.

– Да, – согласилась мисс Уэйн. – У нее поэмы …словно-светятся… Как будто освещенные окна дома в темную ночь.

– Америка должна была бы гордиться Эдной Сент-Винсент Милей…

– И, наверное, гордится, – добавила мисс Уэйн.

Молодой профессор засмеялся.

– Нет, американцы ею не гордятся.

– Почему?

– Дорогая моя, да ведь американцы знают об Эдне Миллей не больше, чем о жителях Тибета!

Молодая леди удивилась.

– Все, с кем мне приходилось встречаться, более или менее знают ее стихи…

– Да, но вы встречаетесь с теми немногими людьми, которые интересуются поэзией. И я ею интересуюсь. Но средний американец не читает никаких стихов, кроме стихов Эдгара Геста и тех виршей, какие печатаются в газетах.

«Что же касается Эдны Миллей, то у нее есть несколько тысяч жителей… и еще несколько тысяч знают наизусть стихотворение о свече, которую жгут с обоих концов-любимое стихотворение маникюрш и молодых вдов, все остальные обходят молчанием.

«Тем не менее я предсказываю, что лет через сто стихотворения мисс Миллей появятся в учебниках, а журналы будут помещать воспоминания восьмидесятилетних старцев, которые в молодости удостоились видеть мисс Миллей».

– Не понимаю, почему люди не читают стихов, – сказала мисс Уэйн. – Ведь поэзия так вдохновляет! Мне кажется, всем коммерсантам, инженерам, архитекторам следовало бы почитывать стихи, чтобы зарядиться вдохновением для своей работы.

– Прежде всего, они боятся поэзии, объявил Мередит. – Считают ее опасной. Я знаю одного коммерсанта, которого поэзия погубила. Он состоял членом клуба банкиров в Нью-Йорке и имел обыкновение являться в клуб с томиком стихов в кармане. За завтраком он ежедневно читал Броунинга, Суинбëрна или какого-нибудь другого поэта. В результате он приобрел репутацию ненадежного человека, с которым рискованно вести дела. Суровые и важные дельцы шепотом сообщали друг другу, что он – мечтатель… носит в кармане томик стихов. И дело его лопнуло, ибо люди боялись доверить ему свои деньги. Он опустился, дошел до нищеты… Я слышал, как он в компании молодых агентов и комиссионеров говорил о том, что поэзия его погубила…

– Как странно! – воскликнула мисс Уэйн.

– …и если б ему пришлось начать жизнь сначала, он ни за что не раскрыл бы ни одного томика стихов.

«Достаточно сделать один шаг, – говорил он. – Прочтешь одно стихотворение, а затем это входит в привычку.»

По его мнению, бутылка виски в кармане менее опасна, чем томик стихов.

– Неужели?.. – Мисс Уэйн широко раскрыла голубые глаза. – Вы не шутите?

– Нет, не шучу. Я повторяю его слова. Но это заблуждение. Французский коммерсант ведет свои дела не хуже, чем американский, и, однако, во Франции коммерсанты читают за завтраком стихи. Французский мануфактурист Андре Моруа написал прекрасную книгу о Шелли.

– Но американские дельцы не глупее, чем все остальные, – заметила мисс Уэйн. – Почему же их кругозор так узок?

– Я вам объясню, почему. В глубине души американский делец смертельно боится коммерции. У него нет уверенности.

– А я предполагала как раз обратное, – сказала мисс Уэйн.

– Нет, он только делает вид, будто чувствует себя прекрасно, а в действительности дрожит от страха. Очень редко можно встретить дельца, который наслаждается спокойствием, выпадающим на долю плотника или сапожника… А причина та, что американский делец смотрит на коммерцию, как на азартную игру. Дело он превращает в игру. Конечно, бывают исключения, средний коммерсант может относиться к своему делу лишь как к вечной игре в рулетку или в футбол.