Хлеба кровавый замес

*«Ёлочка» – способ ориентации вооружения в колонне для отражения нападения, когда, к примеру, чётные номера машин берут под наблюдение и ведение огня все цели справа по борту, а нечётные номера делают то же самое по левому.

Рукотворная змеюка из боевых машин, взревев движками, тронулась и расторопно набрала скорость. Вокруг следовали мощные разрывы.

Сверху над колонной дежурные вертушки определили, откуда ведётся огонь, и звеньями стали уходить на штурмовку.

Колонна прошла подорванный участок дороги. Духи рассчитывали, что препятствие в виде фугаса надолго остановит и, в условиях узкого каменного ущелья, запрёт боевые машины. Это была хорошо подготовленная и уже пристрелянная душманами ракетная засада, поэтому боеприпасы ложились точно.

Сапёры подорвали препятствие в виде того самого фугаса и уложили аппарели. И колонна начала быстро и без потерь выходить из-под огня.

Стало слышно, как по позициям пусковых установок в своём первом круге отработали вертолёты прикрытия. Раздавались далёкие разрывы их НУРов. И открывалась по-своему красивая, притягательная картина, как хищных очертаний вертушки заходили на штурмовку на фоне крупного солнечного медно-золотого диска. Эта была особая красота – дикая красота войны. Для кого-то она наверняка останется последним величественным воспоминанием…

Глава 7. Первая ночь на боевых. Организация охраны

К восемнадцати часам батальон Шаховского, ставший ему за несколько дней уже родным, без дополнительных заморочек прибыл в район ночного отдыха. Происшествий уже и так за день хватило. Упорядочено, по ротным колоннам, батальон втянулся на стоянку в район на свой участок среди всей сводной оперативной группы.

Стемнело по южному быстро. И сразу, без задержки, засияло огромное количество звёзд. В небе Афганистана их много, и они все светят ярко и почему-то не холодно, а как будто раду́шно подмигивают. Небо было безоблачным, что давало возможность видеть их все сразу, много, и удивительно необыкновенно: вроде они и высоко, но кажутся совсем рядышком. И присутствовало ощущение, что до них не миллиарды километров и световых лет. Создавалось впечатление, что если захотеть, то можно к ним взлететь, и мгновенно оказаться рядом.

Пока они всем своим батальоном втягивались на стоянку, туда  прилетела пара вертушек, которые приземлились перед единым фронтом всей техники. Возле вертолётов находилось несколько разных машин. В тёмное время, без зажженных фар, было трудно разглядеть их отличительные признаки. Хотя гадать о повседневных событиях не было необходимости – это санитарные машины от разных подразделений подвезли к вертушкам раненых и погибших за этот день: раненые и убитые будут грузиться по разным бортам. В небе, угрожающе урча, барражировала пара Ми-24 – вертолётов прикрытия. Хорошо, что потерь за день было немного – но тяжкий след от такой картины всё-таки оставался в душе каждый раз.

В самом начале этой чехарды полевого обустройства Шаховской вызвал к себе по радиостанции Пасько.

Машина начальника штаба стояла на своём традиционном месте относительно остальной техники батальона. Зная систему такого расположения, найти его БТР в этом муравейнике было несложно, соответственно, и самого Шаховского найти не составляло труда.

Пасько не заставил себя долго ждать и прибыл к 300-му БТРу.

Шаховской сидел на броне, так как оттуда было проще наблюдать за действиями личного состава. Кроме того, сверху он мог окинуть взглядом и сделать выводы по местности пребывания, как и обещал комбату, чтобы понять варианты системы ночной охраны.

– Ты меня зачем вызывал? – нагло спросил командир роты.

Пасько задал этот вопрос одновременно и грубым тоном, и в неуставной форме, с нарушением субординации. Мимо внимания Пасько не прошло, что днём, когда его отчитывал комбат, Шаховской смотрел на него с нескрываемой неприязнью за его нетактичное поведение со своим «шутником»-взводным Медведковым. От Пасько реакции ждать пришлось недолго. Кроме того, ротный намеренно не утруждался приличными манерами – в то время как Шаховской проявлял себя офицером  с высоким личным достоинством.

Эта поведенческое различие стало спусковой пружиной их размолвки, что при военной обострённой нервозности могло вылиться в опрометчивые поступки самым быстрым и неожиданным образом.

Прежде чем ответить, Шаховской спрыгнул с машины и стал вровень с Пасько, чтобы внешне не присутствовало даже намёка на его какое-то высокомерие.

– Обеспечь охрану всего района стоянки батальона. Ночной патруль от твоей роты, – распорядился Шаховской.

– Чего это мои? – продолжал дерзить Пасько.