Хлеба кровавый замес

– Ну вот, видишь? Всё же можно решить, если правильно посмотреть… Пошли, перекусим, – не стал грузить себя всякой интуицией Проскуров.

Шаховской дал быстрые указания своему экипажу насчет оборудования позиции для бронетранспортёра. И они с комбатом двинулись к летучке.

В кунге летучки уже находились зампотех и Тася и о чём-то разговаривали. Когда офицеры стали входить в это их полевое передвижное «бунгало», они услышали обрывок фразы, которую заканчивал зампотех:

– …Комбат сам просил, чтобы его к нам назначили. На боевые сильный офицер был нужен… А наш прошлый НШ, что был… ну ты же помнишь, как его на прошлых боевых тяжело ранило, и мы остались без начальника штаба…

И в это время поднялись и вошли в кунг комбат и Шаховской.

– Привет. Долго, Шаховской, жить будешь: только что тебя вспоминали! – улыбнулась Тася вошедшим.

– А меня? – нарочито обиженно поинтересовался комбат.

– Ну конечно, и вас тоже, Валерий Николаевич, как же без вас? Без вас же в батальоне никуда, – заулыбалась ему Тася.

– Так то в батальоне, – протянул он деланно разочарованно. – А лучше б у таких красавиц…

– Будет и у красавиц. Да с такими-то усами кавалер, не просто абы кто, а целый гусар!.. Да все девчонки в Союзе будут пищать и сохнуть!

Обернулась к Шаховскому:

– А ты как? Что молчишь? Голова не болит? После контузии твоей? Или как у дятла? Не болит голова у дятла? Здравствуй, начштаба, – и легко, переливчато засмеялась.

Она рассчитывала своими подтруниваниями достать Шаховского, сама не понимая, зачем ей это нужно. И наверно, всё же сумела зацепить его.

– Здравствуй, коль не шутишь…

Шаховской повернулся к комбату:

– Товарищ полковник, я отдохну до девяти? У меня в 21.30 сеанс связи с «Гранитом».

– Да. Давай. Конечно… Есть не хочешь? Мы с зампотехом перекусим. Может, тоже будешь?

– Нет, спасибо, пока нет…

– Тогда отдыхай… разбудим…

За маленькими окошками кунга очень быстро, по-южному, стемнело. Не прошло и пятнадцати – двадцати минут, и вечернее закатное небо с большим оранжевым диском солнца сменилось черным бархатом ночи с пробивающимися из темени яркими мелкими звёздочками. Ещё немного, и всё тёмное небо будет густо усыпано этими небесными бриллиантами.

 Обстоятельства не располагали к показушному приличию. И Алексей, не обращая внимания на присутствие Таси, начал переодеваться. Снял с себя бронежилет и «лифчик»*.

*«Лифчик» (арм. жарг.), или разгрузка – специальное нагрудное снаряжение, предназначенное для удобства хранения штучных элементов экипировки, автоматных магазинов и дополнительной защиты за счёт их размещения вокруг торса военнослужащего.

Тася огорчена, это заметно, но, как «дама армейская», лишь тем, что Шаховской не поддерживает разговора. Она спросила у комбата, продолжая тараторить:

– Валерий Николаевич, что это у нас за начштаба новый такой, сразу спать?..

 Шаховской не торопясь снимает с себя брюки от полевой формы и остаётся в одних хлопчатых плавках. Видно его рельефное спортивное тело. Переодеваясь, он продолжает с ней разговаривать:

– Тебе что? Делать нечего, как меня контролировать? Ты бы у себя какие-нибудь колбочки, что ли, протёрла…

– Сообщаю: нет у меня колбочек! – отчеканила, как отбрила Тася.

Шаховской:

– Ну, тогда мензурки…

– И мензурок тоже нет! – Тася довольна своим умением грамотно и по-умному ставить начальника на место.

Шаховской с наигранным отчаянием:

– Ну, хоть что-нибудь тогда протри…

Тася, радостно-самодовольная:

– Представь себе, нечего мне протирать!..

Шаховской заканчивает переодеваться, надев спортивные адидасовские брюки и поверх тела хлопчатую в мелкую сетку куртку от маскхалата, в которой усталое тело легче дышало. Он встаёт в полный рост, поворавчивается к Тасе, улыбается и спокойно произносит:

– Ну тогда прокипятила б что-нибудь…

Комбат и зампотех рассмеялись, Тася залилась краской. Шаховской тоже улыбнулся. Кладёт ей ладонь на плечо, смотрит в глаза.

Шаховской:

– Тась, ну ты не обижайся только…

Он ложится на своё место и отворачивается к стенке. Разговоры людей и громкая стрельба обычно его не беспокоили, как, впрочем, и большинство военных – так называемая «профессиональная деформация». Закрывает глаза, и его начинает сразу затягивать в сон. Отдаленно слышит голос Таси, которая поняла, что в шутейной перепалке она оплошала, и от этого чувство досады её слегка взбодрило:

– Валерий Николаевич, я вчера солдатам весь положенный им промедол выдала, по два тюбика. Пусть офицеры проверяют, а то опять пообколется кто-нибудь…

– Я дам команду, – обещает комбат…

Глава 11. Ночная атака на РОП