Хлоя. Как я умирала

– Эх, хотел бы я сам взглянуть на этот рисунок. Но в этих точках и кроется ответ на вопрос – откуда, – увидев мои выпадающие из орбит глаза, он вздохнул. – Можешь называть это, как хочешь, высший промысел, дар небес, судьба, но по—научному говоря – это своего рода инфекция. Наше бессмертие, как раковые клетки, в определенной концентрации есть у каждого, в среднем по больнице их так мало, что они никогда не дадут о себе знать. Но у некоторых их слишком много. Ииии… Вот сейчас я скажу, и ты назовешь меня озабоченным подростком, – кажется, уровень неловкости у бедняги достиг высшей точки.

– Ты только что щеголял передо мной знаниями и терминами, которыми бы стоило блистать седовласому профессору, а никак ни недалёкому подростку, так что не парься, – максимально беспечно попыталась сказать я.

– Пффф… Ну, короче, если у парочки таких вот людей с повышенным содержанием клеток бессмертия случается… Ну как—бы… Вооот....

– О, Дилан, секс, ты хочешь сказать секс? Я уже догадалась по твоему томатного цвета лицу, хорош комедию ломать! Раз ты тут сейчас сидишь, ты к нему имеешь прямое отношение, а сказать для тебя – целая катастрофа. Дальше—то что? – надеюсь, его не обидела моя резкость, но меня порядком утомила затянувшаяся пауза.

– Да, все верно. Но, даже проведя миллионы тестов, я не могу быть абсолютно уверенным, что дело именно в.… сексе. Наш организм, гормоны, эмоции, а в особенности наш мозг – изучены еще меньше, чем мировой океан. Мы до сих пор тыкаемся как слепые котята, в нейрохирургии, а тут мы имеем дело с чем—то вообще из области фантастики. К этой теории пришли, как к наиболее вероятной, но по правде – я не думаю, что мы хотя бы наполовину правы. Мужчина и женщина, акт зарождения новой жизни, философия индуизма и йоги, насчитывающая тысячелетнюю историю, странные ритуалы древних миров – всегда были чем—то магическим, в любую эпоху. Мы многого не знаем, Хлоя. О любви, вторых половинках и, что там еще пишут в женских романтичных книжках, мы не знаем ровным счетом ничего… Короче, когда происходит этот обмен энергией, инфекция как—бы перерождается, активируется и приступает к защите организма от любой угрозы. Трудно сказать, что конкретно происходит в этот момент, потому что обнаружить носителя этого гена до активации абсолютно невозможно. Заразить кого—то специально иным путем – тоже не удается. Я тебе больше скажу – после активации вирус становится не заразен даже для потенциальных носителей. И ты была права: чем больше этот вирус будут дрессировать, тем сильнее он будет защищать своего хозяина, делая его будто бронированным.

– Не понимаю, но ведь у меня брали кровь не так давно, к тому времени даже попытки отрубить конечности только ломали лезвия, – от потока информации голова шла кругом.

– А это уже влияние элементарных гормонов – адреналина, кортизола и других. Если ты сама не видишь угрозы, не боишься укола – вирус не видит смысла тебя защищать. Но это бесполезно в случае попытки усыпить или оглушить кого—то, а потом уже попытаться убить. Даже если тебя вырубить ударом тяжелого предмета по голове или вкатить лошадиную дозу транквилизаторов, твое тело все равно за тысячную долю секунды успеет передать сигнал в мозг об угрозе. Вирус выведет все транквилизаторы за считанные секунды, врубит твое сознание, сделает твое тело неуязвимым, пришла ты в себя уже или нет.

– Дилан, откуда ты все это знаешь? Господи, да тебе ведь было всего семнадцать, когда тебя забрали от родителей, от семьи, от нормальной жизни, отправили в настоящий ад, где даже уже устоявшиеся, взрослые личности начинают сходить с ума, а ты… Мне право неловко, я будто сейчас снова вернулась в колледж и стала беспечной студенткой на ленте у дотошного профессора и лауреата нобелевской премии, – я была поражена тем, с какой легкостью парень объяснял мне суть происходящего. И часто ловила себя на мысли, что он подбирает слова – чтобы даже мне была понятна суть среди все этих медицинских терминов.

– Ох, Хлоя, я безумно устал, я не помню, когда в последний раз нормально спал, я сейчас так вкусно поел, выпил отвратительного вина, которое, наверное, даже хорошее и дорогое… Но я все равно не усну, потому что теперь я совершенно не знаю, что мне дальше делать, поэтому я бы с радостью ответил на все твои вопросы. А вот ты? Ты не валишься с ног? Ты же, вроде как взрослая, вы не славитесь избытком энергии, – он сказал это с какой—то… Заботой что ли.

Почему—то этот молодой парнишка напоминал мне моего младшего брата: он не был конченным говнюком, как его сверстники, а, как маленький рыцарь, старался защитить всех вокруг. Неожиданно мысли о моей семье накрыли меня с головой, на глаза навернулись непрошенные слезы, а сердце забилось как сумасшедшее, от болезненных воспоминаний о моих близких, с которыми я теперь могла бы увидеться, могла бы обнять и зацеловать каждого из них, но мне нужно знать больше. Я должна теперь думать, прежде чем подвергать их опасности.