Хлоя. Как я умирала

– Ты права, поспать нормально, зная, что поймешь, когда настанет утро… Я уже забыл про смену дня и ночи… Я тогда лягу тут на диване, хорошо? – Дилан начал укладывать диванные подушки, но я ему помешала.

– Нет, иди наверх. По правде говоря, я не хочу…, – я хотела сказать, что меня тошнит от мысли о том, что я лягу в кровать, в которой, возможно, спала Тесса рядом с Ником, а то и еще чего покруче. Но я не должна втягивать паренька во все это дерьмо, я не имею права. Мне казалось, что, как только я скажу кому—то о своих опасениях – они тут же станут правдой. А я стараюсь гнать от себя эту мысль изо всех сил… – Я не хочу, чтобы мой муж наткнулся на спящего в гостиной подростка, если вдруг вернется. Хотя, увидев меня, он ошалеет не меньше.

А я ошалею, если вдруг он ввалится домой не один.

Глава 27

Бессонница. Те, кто знаком с ней так же близко, как и я, презирают эту «подругу». Особенно такой ее вид, как идиопатическая бессонница. Не связанная ровным счетом ни с чем. Удивительным образом уживающаяся с моей способностью засыпать за десять секунд. Возникает из—за ничего, уходит в никуда… Она просто приходит как незваный надоедливый родственник, обещавший уехать домой через пару часов, а задерживается на несколько дней. Вроде как: «Ребята, у вас так здорово, пожалуй, я останусь. И никакими теплыми кружками молока, успокоительными и снотворными вы меня не выгоните».

Мне сложно сказать, когда мы с ней подружились. Кажется, я и считать научилась задолго до школы, только благодаря моим бесконечным попыткам с ней справиться. Мне, как и всем, мама советовала считать овец, чтобы скорее заснуть. Но когда счет заходил далеко за сотни, за пятьсот, за тысячу… Иногда я все—таки засыпала. Но чаще просто утешалась своими потрясающими познаниями в счете.

Во взрослой жизни стало немного проще. Ленты в университете можно было проспать, а работать ночью мне и подавно всегда нравилось больше. Хоть это и вызывало бесконечное бурчание Ника, который в конце концов перестал удивляться тому, что его завтрак по времени порой совпадал с моим ужином. Хоть он и ворчал как старый дед, когда среди ночи не мог нащупать меня рядом, мирно спящей, но всегда восхищался моей способностью за несколько дней заканчивать проекты, на которые у других уходили недели…

Ник, как же мне не хватало да даже твоего брюзжания по поводу моего ночного образа жизни… Где же тебя носит теперь, когда я так близка к счастливому воссоединению, когда лежу на этом огромном диване абсолютно одна, как дурочка, замирая от каждого шороха. Усталость навалилась неподъемной ношей, кажется, будто каждая клеточка моего тела после стольких месяцев наконец расслабилась и все, чего можно только желать – это сладкий и крепкий сон… А я все надеюсь, что моя, ставшая лучшей подругой, бессонница, не даст мне проспать момент поворота дверной ручки…

Как ошалевшая подскакиваю от звука работающей кофе—машины. За окном светит яркое солнце. Твою ж мать. Вот когда ты была мне так нужна, какого черта ты меня кинула…

– Доброе утро, Хлоя! Хотя, кажется, уже день… Ты знаешь, я так славно не спал наверное… нет, никогда так не спал, – Дилан беспечно ворковал на кухне, гремя посудой.

Когда во мне перестанет все крушиться? Нет, я рада парнишке. Но последние секунды я молилась всем известным богам, что меня разбудит не его голос…

– Доброе утро, Дилан. Вижу – ты уже освоился, – зевая, промямлила я. Я нереально выспалась. Я даже не знаю, сколько было времени, когда мы легли спать. А уж тем более, когда оказались здесь…

– Ну, вроде как. Извини, что разбудил… Я просто. Не хотелось упускать эту возможность встать, пойти в другую комнату, делать, что хочешь… И все это без навязчивого конвоя. Хотелось проверить – могу ли я теперь существовать в нормальном мире. Вот, вроде кофе, еще помню, как варить, – он пытался говорить бодро и весело, но в его голосе отчетливо слышалась растерянность.

– Да брось, все ты можешь, забудем все как страшный сон – не успеешь и глазом моргнуть, – я хотела его приободрить. Но бодрость брать было неоткуда. – А хотя, знаешь, Дилан. Давай не будем тут прикидываться сильными, сдержанными, не замечающими слона в комнате. Я не знаю, сможем ли мы теперь вернуться к нормальной жизни, сможешь ли ты отбросить все и стать обычным студентом колледжа. Смогу ли я забыть все пережитое и снова погрузиться в эти чертежи и дизайнерские проекты, играть в настольные игры с друзьями, быть, как все… Ну разве можно быть, как все, когда мы живем в два—три раза дольше, чем эти все?

– Ты права. Уверен, что ребята с которыми я учился… Да я их не узнаю даже теперь. А мне и пива—то никогда не продадут. И это вообще меньшее из зол…

– Ты не хочешь вернуться к своей семье? Дать им знать, что ты выбрался, что ты в порядке? – я наверняка знала ответ, но не могла не спросить.

– Нет. Не хочу. Вот конкретно сейчас – желания ноль. Да и после твоих рассказов об угрозах Алика твоей семье, думаю, моих он вряд ли пощадит. Я, конечно, не в восторге от их поступка, но подвергать опасности не стану.