Хлоя. Как я умирала

– Хлоя, есть одна маленькая проблема, – Дилан вырвал меня из томной неги ожидания воссоединения с любимым, – мы не знаем – как работает твой дар. Да и мой тоже. Что его включает. Тем более, когда мы говорим о задачке со звездочкой, как обожала говорить моя преподша по физике, кстати мировая женщина, однажды…, – и, увидев, как я в очередной раз закатываю глаза от того, что разбег его мыслей происходит в доли секунд, парнишка вернулся к изначальной теме беседы, – ты не знаешь, где Ник, я не знаю, где Ник. Это не конкретная географическая точка, как твой дом. Для тебя дом – равно безопасность, сказав мне «Вытащи нас отсюда», ты сама, наверное, была уверена, что хочешь именно сюда. А теперь в уравнении слишком много неизвестных. И это я еще молчу о том, что он может оказаться слишком далеко: я был уверен, что кони двину, когда оказался возле твоего дома. А если Ник на другом конце планеты?

– Черт, прости… Мы не можем тобой рисковать, – я снова была в отчаянии. – Я не могу вообще ни о чем думать, кроме как о нем… Где он… Как он… С кем он, – я хотела бы подавиться последней фразой, но от этой мысли я тоже не могла отделаться. Я знаю своего мужа, он не тот, кто бросился бы в объятия первой встречной, стоило мне переступить порог дома… Да и Тереза для нас не то, чтобы прям первая встречная. Но кошки на душе скреблись. И отделаться от них я не могла.

– Ты не поняла меня. Я не говорю, что мы не будем пытаться. Я просто хочу сказать, что в минуту этого сделать не получится. Так что… Закажем еду? Хуже завтрака, чем в моем исполнении, я ничего не ел, – он сказал это с такой легкостью, даже небрежностью.

А я чувствовала себя так, будто я на последней стадии онкологии, а он – врач, который только что мне сообщил, что рака у меня и в помине нет. Кем бы ни была его бывшая – она конченая дура. Это – один из достойнейших молодых людей, которых я когда—либо видела. Не сломленный, не растерявший доброту и чувство юмора, хотя должен был…

Я совсем не знаю этого парнишку, но все наше общение, сведенное менее, чем к чем одним суткам, было таким легким, я бы даже сказала беззаботным… Будто знаю его всю жизнь. Будто в этом шатком иллюзорном мире Дилан вдруг стал мощным якорем, держащем меня на плаву.

Глава 28

Начали с малого – с выявления эмоций, которые вызывают активацию наших «дополнительных функций». Дилан знал хоть что—то: как у истинного ботана ему нужен был азарт познания нового, эмпирический экстаз. Когда мы столкнулись в лаборатории Ворлдчайлд он уже был крайне заинтересован, когда я приказала охранникам снять с меня наручники: его фитиль уже был зажжен, мне всего лишь оставалось сказать ему, чего я хочу. Со мной оказалось сложнее, во мне будто бушевал коктейль из всего сразу: грусть, обида, отчаяние, злоба, тоска, и выделить что—то одно было крайне сложно. Вызвать те же самые эмоции, что обуревали меня в подземелье лабораторий – вообще что—то за гранью. Остаток дня парнишка с легкостью двигал предметы силой мысли, перемещался из комнаты в комнаты – достаточно было просто залипнуть за просмотром канала Scines. Я же не смогла ровным счетом ничего. Я действительно тосковала по Нику, грустила, но это никак не помогло мне заставить Дилана встать на голову или скатиться по лестнице. Ничего из того, что он делал бы недобровольно, не отдавая себе отчета.

К глубокой ночи, испробовав даже печальные мелодрамы, но так и не добившись от меня хоть малой доли того, что я исполнила в лаборатории, у парня возникла идея:

– Тебе надо переодеться. Так, будто бы ты отправляешься на спецоперацию.

– Чем плоха моя одежда? – я не понимала, к чему он клонит.

– Ну пойми: то, что я хочу испробовать, может сработать слишком быстро, и мы не должны терять ни минуты. И твоя пижама никак не подходит для путешествия неизвестно куда, – его голос снова стал похожим на голос профессора, читающего нотации.

Я не успела даже подумать над его предложением, как в гостиной очутились коробки с моими вещами, а Дилан уже примерял не весть откуда взявшиеся куртки Николаса. Его пытливый ум уже был настроен на нужную волну.

Вытащив из коробки черную футболку, косуху, драные джинсы и ботинки, я ушла в ванную. Я шнуровала обувь, распихивая по карманам куртки банковские карты и наличные, когда Дилан позвал меня:

– Поднимись наверх, пожалуйста, – кажется, я начала осознавать, что он задумал, и от этого мой пульс участился в разы.

Я шла по лестнице и понимала – этот юный, покалеченный сумасшедшим ученым парнишка, был не просто умен. От его наблюдательности не ускользнул даже тот факт, что я чертовски боялась снова оказаться в нашей спальне. И в гостевой спальне, в которой он как раз меня ждал.

– Как ты думаешь, почему твой муж затеял ремонт и переехал в гостевую спальню? – Дилан старался быть максимально отрешенным, но огоньки в его глазах говорили о крайней степени заинтересованности.

– Я не знаю, он ненавидит ремонты, может крыша дома протекла и...., – я мямлила, пытаясь избегать щекотливой темы.