Хлопоты ходжи Насреддина

Кази со дня на день ожидал ответа на посланную им бумагу. Волнение не оставляло его, ведь скоро ему будет на все наплевать: и на эту давно опостылевшую дыру, и на бывших друзей, затаивших обиду, и, тем более, на ходжу. Кази мурлыкал себе под нос несложную мелодию, мучая дутар. Играть на нем он не умел, но страстно хотел научиться – такова была его новая блажь. Почему именно блажь? С точки зрения слуги, страдавшего от кошмарных звуков, издаваемых инструментом в руках Шарифбека, кази даже нечего было и думать стать музыкантом – слух у него совершенно отсутствовал. Но кази все не оставлял попыток извлечь более или менее складную мелодию.

К Шарифбеку давно никто не обращался ни с какими делами, что даже радовало кази: ни тебе проблем, ни дурацких жалоб, над которыми иной раз приходится поломать голову, ни жадных жалобщиков, с которых прямо-таки приходилось вытрясать лишнюю монету – сплошная тишь да благодать! Шарифбек последние три дня даже не открывал дверей, и очень удивился, заслышав шарканье подошв на ступеньках и последовавший за этим нетерпеливый стук в дверь.

– Кто там, войдите! – недовольно крикнул Шарифбек, откладывая дутар в сторонку.

Двери распахнулись, и в них ввалился красный, как спелый помидор, и почему-то совершенно мокрый Нури. За ним вошел Насреддин.

– Хо… ходжа? – выпучил глаза кази. – Опять ты? Я же просил тебя, умолял больше здесь не появляться!

– Простите, почтенный Шарифбек, но я не виноват. Меня привел Нури.

– Нури? – нахмурился кази.

Только его Шарифбеку и не хватало! Достало же у Нури наглости явиться к нему в дом, после того, как он в последнюю их встречу после судейства Насреддина наговорил Шарифбеку гадостей. Да еще и во всем мокром! Вон какие лужи растеклись по прекрасному полу. Впрочем, плевать на пол – скоро у кази будет другой дом, красивый, чистый и просторный.

– Что с вами стряслось?

– Ходжа лишил меня бараньего стада!

– Правда? – ехидно прищурился кази.

– Врет он все, – зевнул Насреддин. – Я его стадо и пальцем не тронул.

– Так ли это? – вновь обратился кази к Нури.

– Э… Видите ли, Шарифбек, у нас есть волшебная река. В нее бросаешь барана, а выплывает уже два.

– Постойте, я ничего не понимаю. Какая еще волшебная река?

– То есть, она никакая не волшебная! Так сказал мне Насреддин. Но на самом деле это самая обычная река.

– Ага! И где же она находится?

– Протекает у перевала. Наша река!

– Что вы кричите? Я не глухой. Река, понимаю. – Кази упер ладони в колени. – Продолжайте, прошу вас.

– Так вот, ходжа прочитал заклинание, бросил в реку барана, а выловил уже двух.

– Из волшебной реки?

– Вы что, издеваетесь надо мной? Из обычной, очень мокрой и очень холодной реки.

– Так-так, – понимающе покивал кази. – И что же случилось дальше?

– Дальше я решил сделать точь-в-точь как он, и вот – лишился своего стада.

– Как же вы его лишились, дорогой Нури? Его утопил Насреддин?

– Да при чем здесь он? Я, я сам! – Нури потыкал себя пальцами в мокрый халат, отчего тот захлюпал, и на пол вновь ручьями полилась воды. – Наслушался сказок этого старого шакала и собственными руками скинул со скалы все стадо. О Аллах, мне даже говорить страшно!

– А когда спихивали несчастных животных в реку, не было страшно? – спросил Насреддин.

– Молчи, презренный! – вскинулся Нури, но его остановил Шарифбек, выставив перед собой ладонь.

– Постойте, Нури. Можно я уточню? Выходит, вы, наслушавшись сказок ходжи, погнали в горы стадо и столкнули его с обрыва. Я ничего не путаю?

– Все именно так и было. Но он убеждал меня, что таким образом я умножу стадо!

– Я убеждал вас? – повел бровями ходжа. – Простите, но, мне помнится, вы хотели потащить меня к судье, когда увидели, что я туда-сюда вожу баранов, которых я купил на базаре всего три дня назад, что может подтвердить торговец. Вы привязались ко мне, стали угрожать. Что же мне, по-вашему, оставалось делать? Вот я и придумал историю про волшебную реку, чтобы рассмешить вас. Откуда я мог знать, что вы, взрослый и умный человек, всерьез воспримете шутку об удвоении баранов.

– Шутка? – вскричал Нури, сжимая кулаки. – По-твоему, это смешно? Двадцать пять туш баранов плывут по реке.

– Простите, ну а я-то здесь при чем?

– Да ты… Да я тебя…

– Успокойтесь, дорогой Нури и давайте рассуждать здраво, – остановил перепалку кази. – Если вы наслушались глупых историй, поверили в них, а после самолично столкнули свое стадо с обрыва, то в чем же вы обвиняете ходжу?

– Я… – глаза у Нури растерянно забегали.

– Ну же, я вас слушаю.

– Вы…

– Да-да?

– Я знаю, что происходит! – затряс пальцем Нури. – Вы мне мстите за нашу ссору. Снюхались с поганым Насреддином и теперь выгораживаете его! – запальчиво выкрикнул Нури.

– А вот этого говорить вовсе не стоило, – тяжко вздохнул ходжа: «Мудрому язык дан, чтобы спрашивать или держать его за зубами, а глупцу – чтобы наживать проблемы».

– Что ты сказал, собака? – приподнялся кази, и лицо его пошло пятнами от возмущения. – Повтори!

– Вы… Я… – запоздало спохватился Нури, но было поздно.