Хлопоты ходжи Насреддина

– Что ты несешь, о презренный безумец? – вскипел мулла, насилу справившись с растерянностью. – Ты, похоже, тронулся умом! Я мулла, верный слуга нашего Аллаха! А это мой слуга, а вовсе никакой не пророк.

– Так ты слуга господа нашего, а не он? – понимающе кивнул ходжа и поднялся с колен, упираясь в них ладонями.

– Именно так! – подтвердил мулла кивком, стараясь придать своему подвижному лицу черты смирения, но выходило не очень. – Я всего лишь его скромный слуга. А это, – мулла широким жестом руки обвел свои владения, – дом нашего всесильного и милостивого Аллаха.

– Ага! Тогда ответь мне, мулла, почему ты раздаешь обещания людям от имени своего господина, даже не испросив его разрешения и не воззвав к нему, как полагается?

– Э-э, глупый ты человек, – покачал головой мулла, – Аллах наш в своем величии даровал мне способность погружаться в его самые сокровенные помыслы. Я знаю все, о чем знает он!

– Предположим, но почему ты воруешь у своего господина?

– Да ты что?! – Чалма у муллы от подобной наглости едва не воспарила над его маленькой головой. – Да я тебя! Я…

– Но ты ведь поедаешь и прибираешь к рукам то, что принесли твоему господину, разве не так? Все это видели.

– Я… ну… – смешался мулла. Ничего подобного он не ожидал.

Собравшиеся, затаив дыхание, во все глаза глядели на муллу, и платок, который мулла сунул за пазуху, теперь жег ему грудь, а съеденная горстка плова, казалось, возмущенно ворочалась в его животе.

– Ты все неверно понял, странник. Это подношения на благо мечети. Вот! – обрадовался мулла, так успешно ему удалось выкрутиться.

– Но ты сказал, что здесь дом самого Аллаха, – прищурился Насреддин, – и люди принесли свои дары в его дом, надеясь на его помощь. Значит, они принесли их ему, а вовсе не тебе. Разве не так?

– Но господь не вкушает земной пищи! И тем более ему ни к чему драное тряпье! – воскликнул мулла. С этими словами он выхватив из-за пазухи платок и отбросил его в сторону. – А я его взял, чтобы не обидеть несчастного старика. Зачем мне платок?

Мулле вовсе не нравился этот разговор, который слушали десятки людей. Однако священнослужитель никак не мог сообразить, как поставить на место наглого старикашку, позволяющего себе прилюдно оскорблять его, муллу!

– Тогда объясни мне, о многомудрый мулла, освященный мудростью господа нашего: к чему тогда люди несут сюда свои дары, если они не нужны Аллаху?

– Глупец! Подношения – плата за молитву, – взъярился мулла. – Неужели ты считаешь, что я должен работать за просто так? А мое дело через молитвы доносить до господа…

– Прости меня, – перебил распалившегося муллу ходжа, – но молитвы, если честно, я пока не услышал ни одной. Однако обещания ты раздаешь очень охотно. Неужели ты берешь плату за пустые обещания?

– Нет! Я беру плату только за то, что обязательно сбудется, – глазки муллы забегали в темных провалах глазниц.

– Знаешь, хорошая у тебя работа.

– О чем ты? – еще больше насторожился мулла. Ему было совершенно невдомек, почему какой-то незнакомый старикашка столь непочтителен к его особе.

– Значит, ты хочешь сказать, – прищурил левый глаз ходжа Насреддин, – что твои обещания сбываются, так как они исходят от самого Аллаха, и тебе ведомо все сокровенное и тайное?

– Разумеется, – горделиво выпятил грудь мулла.

– Вы все слышали, что сказал великий и мудрый мулла? – обернулся Насреддин, обведя взглядом притихшую толпу, собравшуюся во дворе мечети.

– Да, да, слышали, – донеслось нестройное со всех сторон.

– Да будет так! – рубанул ходжа рукой. – А теперь все расходитесь по домам.

– Но как же?.. – промямлил мулла. – Как же так? А дары?

– Я тебя не понимаю, – Насреддин уже собравшийся было покинуть двор мечети, вновь остановился, – ты же сам сказал, что то вовсе не дары, а плата за твою работу. Но где же это видано, чтобы человек платил за яйца, которые курица еще не снесла? А если и так, то пиши расписку.

– К-какую расписку? – сглотнул совершенно ошалевший мулла.

– Странный ты человек, – пожал плечами Насреддин. – Коли ты берешь плату вперед, то ты должен написать расписку. А вдруг ты не выполнишь свою работу или выполнишь ее не должным образом, тогда что?

– Что? – лупнул глазами мулла.

– Вот и я о том же, – вздохнул ходжа. – Да, за всеми этими торговыми делами я чуть не забыл тебя спросить: зачем вокруг дома нашего господа нужны крепкие высокие стены?

– Сейчас очень много воров, – ляпнул мулла первое, что пришло в голову.

– Я, кажется, понял тебя, – произнес Насреддин с очень серьезным видом. – Аллах всемогущий в своей заботе о несчастном обездоленном народе не хочет, чтобы они выбрались за этот забор. Очень мудро. Теперь я верю, что господь даровал тебе истинное знание, – и ходжа отвесил мулле поклон.

– Нет, нет, ты все неверно понял, – замахал на него руками мулла, судорожно пытаясь сообразить, что имел в виду противный и крайне нахальный старик, в котором не чувствовалось ни капли почтения к сильным мира сего. – Я хотел сказать, что высота забора указывает на близость его обладателя к великому Аллаху! Разве ты не слыхал о том?