Хлопушка с прицелом

Но этого не может быть! Потому что не может быть никогда, прямо как у Чехова. Если поверить ей, то получится, что и Жнейцер не покончил с собой, а был убит все тем же ее ненаглядным Графовым…

И даже в то убийство было легче поверить. Отравить кого-то (пусть по идиотским мотивам) — это еще возможно. Но чтобы убить человека, загнав его в клетку к тиграм! И только по той причине, что этот человек снял кинофильм про тигров… Нет, это такая околесица, что в нее не поверит никто и ни за что…

Однако как же это тогда объяснить? Галина по секрету сообщает мне, что ее сожитель якобы планирует убийство режиссера Тефина, а через несколько дней этот самый Тефин умирает! Что же это такое?

Приходится признать, что это невероятное, непостижимое, феноменальное совпадение. Потому что даже в совпадение легче уверовать, чем в то, что бредни, рассказанные Галиной, — правда.

И все-таки я не могу избавиться от сомнений, что Галина говорила и говорит мне правду. Я бы даже назвал это не сомнениями, а надеждой. Мне искренне хотелось бы, чтобы все это оказалось истинным. Ведь в таком случае Германа, ясное дело, упекут в тюрьму, а Галина вместе с “Аспидкой” достанутся мне…

Одно только но: вместе с Германом очень легко могут упечь и Галину. Как его сообщницу. А тогда мне не видать ни ее, ни, по всей видимости, “Аспидки”…

Впрочем, я излишне размечтался. Ясно же, что это совпадение. В противном случае и меня, пожалуй, можно зачислить в сообщники этой парочки. Я ведь знаю, кто совершил два ужасных убийства, и ничего не предпринимаю для того, чтобы виновник понес наказание.

На самом деле, конечно, кроме как своему дневнику, я и заикнуться никому не посмею обо всех этих домыслах. Я ведь только на посмешище себя выставлю, а циничная цель иезуитки Галины именно в этом, судя по всему, и состоит…

Да, ей несказанно повезло с таким практически необъяснимым совпадением. Но даже оно не позволит мне поддаться этой чертовке и плутовке… Господи, как же я ее ненавижу. Увы, уже и до такого дошло. А ведь поначалу мне казалось, что я в нее даже влюблен… Сейчас и вспомнить смешно…

Впрочем, я же не оставляю мыслей о том, чтобы заполучить ее в свою постель. Потому что при всей к ней ненависти я ее истово жажду. Честно говоря, ни к кому еще я не испытывал столь сильного полового влечения… И никогда не думал, что такое влечение может возникнуть к той, кого презираешь.

Хотя, может быть, в этом и есть особый смак? Овладеть той, которую презираешь и ненавидишь. Взять ее грубо, жестоко, практически изнасиловать… Но, конечно, с собственного ее добровольного согласия. В отличие от Галины с ее Графовым, я даже в мыслях не держу какие-либо преступные деяния…

К тому же я думаю, что, заполучив “Аспидку”, я сразу прощу Галине все. Радость от обладания маркой моей мечты примирит меня даже со всеми прежними выходками этой змеюки…

Но я вижу, что я окончательно уплыл в своих мечтах в какие-то неосуществимые дали. А если быть честным перед самим собой, то надо констатировать: вожделенная “Аспидка”, равно как и Галина с каждым следующим днем, скорее, отдаляются от меня, нежели наоборот.

И все же надежды я пока не теряю».

15

С Оганисяном Виктор так и не встретился. Несколько раз он заглядывал в монтажную, но картину там монтировали без режиссера.

«Ну да, режиссеру ведь необязательно присутствовать на монтаже, — каждый раз заключал Виктор. И тут же добавлял: — Хотя я бы вот такое ответственное дело никому не доверил…»

С Галиной Виктор по-прежнему виделся регулярно. Новостей о преступных замыслах своего Германа она долгое время не сообщала, но очередного известия такого рода Виктор все-таки дождался.

— Знаешь, что мы вчера с Германом смотрели? — спросила Галина во время привычных посиделок в мосфильмовском буфете.

— Даже не знаю, — сказал Виктор. А сам подумал: «Только бы не “Раскаленный рассвет”».

— «Чистое небо» — вот что! — воскликнула Галина. — Хучрая картина.

— Я не смотрел, — махнул рукой Виктор.

— И правильно, — поддержала Галина. — Такая туфта…

— А самому Хучраю нравится, — не удержался Виктор.

— Ему все что угодно понравится, — хмыкнула Галина. — Любая мазня, которую он состряпал.

Пока Виктор раздумывал над тем, насколько грамотным может быть выражение «состряпать мазню», Галина добавила:

— Ты бы знал, как Германа эта картина взбесила…

Виктор вздрогнул и переспросил:

— Германа? А ему-то что?..

— Ну как же, он не может выносить бездарности, — пояснила Галина.

Виктору сразу стало не по себе. Он уже догадывался, что услышит дальше. Но все-таки спросил:

— Значит, Герман рассердился на Хучрая за бездарную картину?

— Рассердился — не то слово, — кивнула Галина.

— Рассвирепел? — без юмора уточнил Виктор.

— Да, это ближе, — согласилась Галина.

— И что Герман теперь… хочет? — упавшим голосом спросил Виктор.

— А ты как думаешь? — усмехнулась девушка.

— Очередное убийство? — прошептал Виктор.

— Третье, если точнее, — прошептала Галина.

— И… опять новым способом?

— Новее не бывает.

— Каким же, если не секрет?

— От тебя у меня нет секретов, как ты знаешь, — мило улыбнулась Галина. — Герман хочет его напугать.