Хлопушка с прицелом

И вот когда она мне скажет: «Завтра мой Герман пойдет убивать такого-то», я ей назначу на этот самый день свидание. И назначу где-нибудь очень далеко от ее дома.

Стало быть, Графов будет где-то кого-то убивать, Галина будет дожидаться меня, а я в это время спокойно проникну в их квартиру и присвою долгожданную “Аспидку”.

И уж после этого с чистым сердцем смогу отправиться в милицию…

В том, что я смогу оказаться в запертой квартире Графова, сомнений у меня нет. Проникнуть в нее мне поможет кое-какой специализирующийся по этой части товарищ. Или, как назвали бы его в той самой милиции, гражданин».

Довольно скоро Галина сообщила ему о новом преступном замысле Германа.

— Теперь он хочет убить Мумунина, — объявила артистка.

— Его-то за что? — удивился Виктор и улыбнулся, вспомнив о том, что Мумунин даже не знает о существовании Графова (или, по крайней мере, делает вид, что не знает).

— За «Людей и зверей», — ответила Галина. — За такую нудь я бы и сама его убила, — добавила она. — Как вспомню этот сеанс, даже дурно становится… И как мы с Германом высидели эти три с лишним часа! Мне казалось, еще никогда в жизни время не тянулось так медленно, как на этой картине…

— Кстати, — как бы между прочим заметил Виктор, — я вот, Галя, тоже хотел бы с тобой хоть раз в кино сходить… Конечно, на интересную картину, — уточнил он.

— А в Москве сейчас идет хоть одна интересная картина? — недоверчиво спросила Галина.

— Как ни странно, идет, — сказал Виктор. — Как минимум одна. «Соблазненная и покинутая». Итальянский фильм.

— И ты уверен, что он хороший? — с недоверием спросила Галина.

— Не сомневаюсь, — кивнул Виктор. — Это Джерми снимал. Который снял «Развод по-итальянски». Ты ведь видела?

— Да, это как раз было неплохо, — согласилась Галина. — Раз Джерми, то и Герману, наверно, было бы интересно…

Виктор сделал обиженное лицо и с чувством произнес:

— Галя, но все-таки это я тебя пригласил… Может, хоть раз в жизни сходишь со мной на хорошую картину?

Галина ненадолго задумалась, а потом махнула рукой:

— Ладно, пожалуй, можем сходить… А если картина и впрямь окажется хорошей, я потом с Германом еще раз посмотрю.

— Вот и чудесно! — обрадовался Виктор.

— Только… — замялась Галина. — Как бы нам так пойти на сеанс, чтобы Герман ничего не узнал?

— Хм, дай подумать, — молвил Виктор. — Ага, знаю! — поднял он вверх указательный палец. — Когда, ты говоришь, он Мумунина-то пойдет убивать?

— Скоро, — растерянно произнесла Галина. — Надо будет узнать…

— Ну вот, узнай, — сказал Виктор. — И в то время как он отправится вершить справедливость, мы с тобой пойдем смотреть картину.

— Отлично придумано, — радостно заключила Галина.

22

Вскоре после этой предварительной договоренности Виктор, как нарочно, столкнулся на «Мосфильме» с Мумуниным.

«Вероятно, я вижу его в последний раз», — подумал Виктор. Ему стало немного жаль коллегу, и он решил сказать Мумунину что-нибудь приятное.

— Пересмотрел я тут твоих «Людей и зверей», — наконец вымолвил Виктор. — И вижу, что картина — поистине гениальная. Феллини, как говорится, и рядом не стоял…

— Согласен, — серьезно сказал Мумунин. — Вот увидишь, еще на нашем с тобой веку меня обязательно занесут, что называется, в анналы. А Феллини забудут лет через пять. Лично у меня сомнений на этот счет нет.

— И у меня нет, — согласился Виктор. — Но вот ты говоришь: «на нашем с тобой веку», — осторожно заметил он. — А ведь никто не может знать, сколько этот век продлится…

— Я могу, — заявил Мумунин. — Насколько я себя знаю, годков еще восемьдесят я запросто протяну.

«Еще? — с удивлением подумал Виктор. — Да тебе ведь сейчас уже под шестьдесят!»

Вслух же сказал:

— Уверен, что так и будет.

— Насчет меня, — сказал Мумунин, — ты можешь быть уверен. У меня в роду сплошные долгожители. Да и меня бог здоровьем не обидел. Ты вот пощупай, какие у меня бицепсы. — Он напряг согнутую руку.

Виктор с опаской потрогал двумя пальцами его мышцу.

— Крепкие, — уважительно произнес он.

— Не то слово, — поддержал Мумунин. — Я, если хочешь знать, одним ударом быка с ног валю.

— Значит, на дороге тебе лучше не попадаться, — заключил Виктор.

— То есть не переступать мне дорогу! — уточнил Мумунин. — Всякий, кто переступит мне дорогу, сильно пожалеет. Ну, а попадаться мне можно — я не против… Вот ты же попадаешься — и ничего…

— Потому что я тебя уважаю, — сказал Виктор.

— Вот, это хорошо, — закивал Мумунин. — Когда достойного человека уважают, это ему приятно, — загадочно высказался он.

«Может, Графову не удастся его убить? — подумал Виктор. — Я бы, разумеется, только обрадовался… Но что делать? Не предупреждать же об этом Мумунина…»

— А вот если бы на тебя вдруг… напали? — несмело спросил он вслух.

— Так постоянно нападают, — пожал плечами Мумунин. — На худсоветах тех же. Но справедливость всегда остается на моей стороне — в этом я уже убедился.

— Нет, — сказал Виктор, — я имел в виду не нападение коллег, а, скажем, бандитское.