Хмара

Сосед Наташи — Коля Найденов долго не мог взять в толк, что от него хотят.

— Приемник неисправный, — твердил он. — Сам рад бы послушать передачи, да катодная лампа перегорела и питания нет.

— А нам не нужно слушать передачи, мы танцевать хотим, — краснея, изворачивалась Наташа. — Гармонистов теперь нет, вот мы под радиолу будем танцевать…

Перед войной семиклассник Коля Найденов занимался в школьном радиокружке и приемник, о котором шла речь, смастерил своими руками. Коля гордился познаниями в радиотехнике и свысока относился к тем, кто был в этом деле несведущ. По опыту он знал, что особенное невежество в радио и вообще в технике проявляли девчата. Ну, ни бум-бум, хотя бы окончили все десять классов! Сейчас ему пришлось столкнуться с таким поразительным явлением, и он терпеливо объяснял Наташе:

— Радиола имеет проигрыватель с адаптером, понимаешь? А у меня обыкновенный приемник, понимаешь?

— Понимаешь! Понимаешь! — передразнила Наташа. — На школьных вечерах мы подключали к обыкновенному приемнику обыкновенный патефон — и какая еще музыка была!

Коля страдальчески сморщился:

— Тот приемник работал от сети — раз. Адаптер на патефоне был — два. А где вы адаптер возьмете? Ну где?

— Возьмем где-нибудь, — неуверенно отвечала Наташа, толком не представляя, что это за деталь такая и как она выглядит.

— Какие отметки у тебя были по физике? — спросил Коля.

— А что?

— Просто интересно.

— А мне интересно: одолжишь ты приемник или нет?

— Чтобы танцевать?

— Да.

— Он неисправный.

— Ну продай!

— Не продается.

— Фу ты! С тобой рядиться, как с цыганом…

— А тебе объяснять, что об стенку горохом — все отскакивает, — отпарировал Коля.

Выскочив за калитку, Наташа вытерла со лба пот. Лицо и шея у нее горели. Ей было стыдно за свою вынужденную ложь. Уф, как она врала!.. Но что ей оставалось, когда она не могла сказать Коле, для чего действительно нужен приемник?

Дома, успокоившись, девушка принялась обдумывать, как теперь быть. Тогда, на собрании, Наташа вызвалась раздобыть приемник, потому что была уверена в Коле Найденове. Ведь сколько раз ей приходилось по-соседски к нему обращаться, и никогда Коля ни в чем не отказывал. А тут, поди ж ты, вожжа под хвост попала!.. «Если не выпрошу, то украду», — вспомнила Наташа свои слова, брошенные вгорячах. И ужаснулась: неужели и в самом деле придется красть?!

Воображение нарисовало ей картину похищения. Глубокая ночь; в разбитое окно хаты Найденовых влезает Наташа; на цыпочках обходит комнаты, ищет, где спрятан приемник; в темноте задевает стул, он с грохотом падает, и в этот момент чья-то рука хватает Наташу за шиворот, слышится крик: «Попалась, воровка!»

Лицо девушки жалко кривится, от волнения и непереносимо жгучего стыда горло сжимают спазмы. Она уже не может ни сидеть, ни стоять — она мечется по комнате из угла в угол.

— Мама, — кричит Наташа. — Я к Анке пойду.

— Куда ж идти, ночь на двор заглядае, — недовольно говорит Анна Ивановна.

— Я у нее ночевать останусь, а утром на завод, — говорит Наташа, снуя по комнате в поисках запропастившейся косынки.

Решение идти к Анке возникло внезапно. Все равно Наташе ворочаться до утра — не дадут заснуть мысли о приемнике. А подружка что-нибудь да посоветует.

Длинные вечерние тени расчерчивали улицы; они вытягивались, расплывались, и к тому времени, когда Наташа подходила к Лиманной, блики солнца оставались лишь на верхушках деревьев да дымовых трубах, а низы зачернила сплошная тень.

Анка, сидевшая на веранде, еще издали приметила Наташу и побежала ей навстречу. Обрадованно обнимая подругу, шепнула:

— Я уже двадцать листовок переписала. — Когда разбрасывать будем?

В этот момент со стороны дороги на Каменку донесся глухой взрыв. Девушки вздрогнули и переглянулись. «Что это?» — спрашивали друг у друга глазами. Но больше взрывов не было, и они успокоились.

В комнате Анки в обнимку уселись на тахте. Вполголоса заговорили, торопясь выложить новости.

— Кажется, я тебе помогу с приемником, — приоткрывая в улыбке ярко-красные губы, сказала Анка.

— Как?

— Завтра приду к тебе. Ты сможешь «заболеть» и не пойти на работу?

Наташа отрицательно мотнула головой:

— У нас строго. Но на час после обеденного перерыва могу задержаться. Попрошу женщин, чтоб они за меня потаскали корзины.

— А меня заведующий перевалкой хоть на два дня отпустит. Ему без весовщика воровать сподручней. Так, значит, завтра я у тебя к часу дня!

— Ну а дальше что? — поинтересовалась Наташа.

— Пойдем вдвоем к этому… Коле Найденову.

— И что?

— Ох, Наташа! Ты допытываешься, как наш физик Николай Михайлович Ступак. Бывало, чуточку запнешься, так он уставится на тебя очками и чтокает: «И что?.. А дальше что?.. Что вы сказали?.. Садитесь, ставлю вам двойку».

Похоже вышло у Анки. Наташа невольно рассмеялась. В конце концов она выпытала у подруги, на что та рассчитывала, предлагая помощь. Козырь у Анки был старый — полагалась на свою внешность, неотразимо действовавшую на ребят.

— Не смотри на меня так, — загородилась Анка ладошками. — Когда на меня так смотрят, я чувствую себя грешницей… А в чем грешна, сама не знаю.