Хмара

— Брось, — сказала Наташа. — Знаешь! Ну, да делать нечего…

В Никополе на Крымской улице в подвальном помещении, куда надо спускаться по кирпичной лесенке, отгороженной от тротуара покосившейся железной решеткой, помещалась частная мастерская. «Починка металлических изделий» — написано на самодельной вывеске.

С утра до вечера стучал в подвале молотком безногий инвалид — пожилой, цыганковатого вида мужчина. Длинный верстак у стены заставлен старыми примусами, ведрами, кастрюлями. Под верстаком и в углах навален всевозможный железный хлам.

Немало людей перебывает за день в мастерской. Кто сдает в починку прохудившуюся посуду, кто получает отремонтированную. Приходят и уходят. Если срочный ремонт, ждут, сидя на ящиках.

Но если кто-нибудь задался бы целью понаблюдать за посетителями, то обнаружил непонятное явление: некоторые спускаются в подвал по кирпичным ступенькам, а вот назад не выходят. К счастью, таких наблюдателей не было: подвал был штаб-квартирой Никопольского подпольного горкома ВКП(б).

Раз в неделю в мастерскую приходили одни и те же люди с одними и теми же кастрюлями и примусами. Они терпеливо дожидались очереди, если в мастерской были посторонние. Но когда не было никого, постоянные заказчики перебрасывались с хозяином несколькими словами и проходили в заднюю дверь. Собиралось там человек пять-семь. Спустя некоторое время они расходились поодиночке, большей частью через второй выход — во двор.

Кряжистый мужчина с самоварной трубой под мышкой неторопливо спустился по ступеням и встал в дверях, загородив собою свет. Хозяин поднял голову.

— Чи вы, дядько, принимаете в починку, чи нет? — спросил посетитель. Это был условный вопрос: все ли в порядке?

— Могу принять в срочный ремонт, — ответил хозяин. Это означало: все в порядке, можно проходить.

Клиент по-приятельски улыбнулся цыганистому хозяину и, оглянувшись на лестницу, торопливо прошел в глубь подвала, где за ширмочкой находилась дверь во внутреннюю комнату.

Минут пятнадцать спустя явился второй заказчик. Этот с тазиком. Потом пришел еще один…

— Ну, товарищи, — сказал кряжистый мужчина, когда собрались все, — начнем! Докладывайте, Калиниченко.

Калиниченко — худой, в очках, с отчетливым учительским говорком, — не поднимаясь со своего места, начал отчитываться:

— Из пяти барж с хлебом удалось затопить две. Остальные охраняются усиленным конвоем, нет никакой возможности подступиться…

— Где они сейчас? — спросил кряжистый мужчина.

— У Каменской пристани, товарищ Запорожный. Там сейчас двое из истребительного отряда. Пробуют подложить взрывчатку.

— Давно бы надо взрывчаткой, а то, небось, днища проламывали?

— Да. Щели клиньями расширяли.

— Плохо, — резко сказал Запорожный. — Риск не меньший, а результат? Немцы поднимут те баржи и снова смогут использовать. Парочку толовых шашек приложили бы к борту, тогда совсем иной коленкор.

— Взрывчатки мало… Экономим.

— На это дело не надо жалеть взрывчатки. Игра стоит свеч. За последнее время мы слишком увлеклись подготовкой покушений на гитлеровцев, а вот урожай уплывает из-под носа. По-моему, в конечном счете гораздо важнее сорвать вывозку хлеба и других продуктов из нашего района. Сейчас все наши силы надо бросить на коммуникации немцев — железную дорогу и речной транспорт. Всю взрывчатку — только туда! Как, товарищи? Согласны? Или есть возражения?

— У меня слово, — поднял голову усатый украинец.

— Давай, Панас, — кивнул ему Запорожный.

— Я с тою тактикою всею душою согласный. Но думку таку маю, як бы наши товарищи не понялы, шо мы зовсим отказываемся от убийств ворогов. Надо разъяснять так: изничтожай ворогов вместе с хлибом, шо от пас отнимають!..

— Правильно, Панас, — поддержал Запорожный. — У тебя все?

— Ни. У меня е гарна новость: один червоноармиец, шо освободылы мы з концлагеря, показав, шо в Знаменке на птицеферме колгоспу «Вторая пятилетка» заховано в бочках оружие.

Присутствующие радостно оживились. Оружия в подполье не хватало.

— Действительно, гарна новость! — воскликнул Запорожный. — Надо бы поскорей то оружие извлечь да к нам.

— И еще новина: по дорози в Знаменку хтось взорвав нимецьки автомашины. Коммунистив або партизанив в Знаменке зараз нема, но то зробилы знаменци, не иначе. И листовки по Знаменке раскидывають. Яка-то группа там действуе, я так полагаю. Узнать бы кто…

— Очень хорошо, — довольным голосом сказал Запорожный. — Поднимается народ на священную борьбу с захватчиками. Кто, товарищи, возьмется установить связь со знамеыской группой, а заодно найти оружейный склад?

— Панасу и поручить, — предложил Калиничепко. — Он до войны в том районе работал, людей знает.

— Ты как, Панас?

— Согласный.

— Решили, — подытожил Запорожный. — Теперь как у вас обстоит дело с Никопольской комсомольской организацией? Калиниченко, докладывайте…

15. ЧЕТ И НЕЧЕТ