Хмель-злодей

— Ого, так мы уже в коронных татарских владениях.

— Да, это Перекоп, вон и сборщик налогов к нам направляется.

Сидевший на крыльце небольшого строения татарин приподнял надвинутую на глаза чалму, лениво поднялся и, сплюнув жвачку из зелёной травы, неспешно направился к всадникам.

Грицко перекинулся с ним несколькими фразами и удовлетворённо кивнул головой.

— Я спросил, берут ли они польские злоты, он подтвердил, что берут любые деньги, — объяснил он Михаилу.

— А сколько отсюда до Кафы?

— Да вёрст двести будет.

— Тогда есть смысл переночевать, а поутру и выехать.

— Здесь где-то есть караван — сарай.

Грицько, крепкий, широкоплечий казак лет сорока, уверенный в себе и неторопливый, спросил татарина:

— И где тут у вас караван — сарай?

Татарин махнул рукой в сторону нескольких глинобитных домов, едва виднеющихся из-за прикрывающих их деревьев. На фоне голой степи они смотрелись живописно.

— А, так он и по-польски понимает?

— Они по десять языков знают, кто только тут не проезжает, и со всеми разговаривать надо, деньги брать.

Вскоре, Михаил и Грицько уже попивали красное, довольно неплохое вино и закусывали его лепёшками с овечьим сыром.

— Расскажи про Кафу, — Михаил откинулся на спинку широкой скамьи, — что за место такое?

— Я там бывал ещё в молодости, когда в плен попал. Город большой и богатый, многие города довелось увидеть, но такого не встречал. Ни Краков, ни Варшава с ним не сравнится.

— Ну, уж, так прямо, и не сравнится.

— Сам увидишь. Каждый день со всего мира тысячи купцов с товарами приезжают. Давай я тебе лучше одну историю расскажу, каких с этим городом немало связано.

— Расскажи.

— Давным-давно, лет, этак, триста назад, осадил крепость Кафу хан золотоордынский Дженибек. А надо сказать, что это место, на котором ещё полторы тысячи лет назад стоял город древних греков, выкупили у крымского хана купцы генуэзские. Уж очень оно им понравилось — для торговли и проживания выгодное. И крепость мощную построили они, во всей Европе равных ей не было, и не мог Дженибек её взять. Долго простоял он под стенами крепости, до тех пор, пока неизвестно откуда пришедшая «чёрная смерть» не стала косить татарских воинов.

Тогда решил хан: «Если уж моему войску погибать от злой болезни, то и вы, недруги генуэзские, уйдёте со мной в могилу». Приказал он забрасывать метательными машинами трупы умерших татарских воинов в крепость, и вспыхнула «чёрная смерть» уже внутри крепости.

А у генуэзцев сильный флот был. Недолго думая, погрузили они всё своё добро на суда, забрали больных и поплыли к себе, в Геную. А по дороге в разных портах останавливались для пополнения воды и пищи. И там, где они останавливались, тотчас болезнь эта начиналась, и распространилась она вскорости по всей Европе. Никого не щадила страшная зараза: ни старого, ни малого. Опустели города и страны, и некому было хоронить умерших. Порою на всей улице в большом городе оставалось в живых лишь два-три человека. Те, кого обошла болезнь, бежали в безлюдные места и поселялись там, пока суровые морозы не преградили дорогу этой напасти.

— Да, я слышал много об этой болезни — чуме, тогда десятки миллионов заразились ею и умерли, четверть Европы. — Михаил потёр лоб и устало зевнул, — но не знал, что отсюда она пошла. Ну, пора отдыхать, завтра рано вставать, день трудный обещается.

Путники пока старательно избегали разговоров о деле, ради которого проделали столь опасный путь, но думали о нём постоянно.

Всадники остановили коней на крутом обрыве и замерли. Бесконечная морская равнина, огромный залив раскинулся перед ними.

Михаил зажмурил глаза:

— Ух, ты! — он никогда не видел моря.

Горный хребет, идущий с юга, постепенно снижался и обрывался в море скалистым мысом. Далее горы переходили в холмистую равнину, и лишь на западе возвышалась одинокая лысая гора. Мощные крепостные стены с башнями опоясывали высокий холм, на котором, по-видимому, располагалась цитадель. Стены окружал глубокий ров, заполненный водой. Внутри второго пояса стен располагался сам город с его лавками, мастерскими, базарами и домами горожан.

Всадники проехали под каменной аркой въездных ворот и затерялись в многоязычной толпе. Михаил вертел головой, пытаясь сориентироваться в этом большом и незнакомом городе, и с любопытством рассматривал купцов, приехавших сюда со всех концов света. Пёстрая смесь жителей разных национальностей, прекрасно уживающихся между собой, удивляла Михаила.

Армяне, греки, болгары, татары, евреи, караимы, итальянцы, даже украинская свитка мелькнула в толпе.

— И с наших мест тут люди живут? — спросил Михаил у Грицька.

— Да, есть и наши, на них и рассчитываю. А пока надо где-нибудь остановиться.

Вскоре путники разместились на постоялом дворе и, оставив там коней, пошли знакомиться с городом. Кафа поражала своими богатыми ярмарками и роскошными базарами. Круглые сутки не закрывались въездные ворота города, пропуская мохнатых коротконогих лошадей, впряженных в арбы, груженные дарами благодатной Крымской земли: огурцами, дынями, арбузами, фруктами, виноградом.