Хмельницкий (Книга третья)

- Верно говорит Петр, не трогай девушку, ведь до сих пор еще никто не знает, как она помогла мне бежать. Казакам, которые охраняли меня, скажешь то же самое. А Кричевский нам еще пригодится в критические минуты нашей жизни, если что случится... К детям я еще вернусь, и собственный дом построим, успокой всех. Думаю, что одного из моих коней заберешь у подстаросты и вернешь его Кричевскому. Да не вздумай угрожать Чаплинскому, не вспугни его преждевременно. Пускай сам дрожит от страха. А я не дам ему спокойно жить, даже мертвого из-под земли достану! Эх, только ли один Чаплинский виноват во всех горестях, выпавших на долю нашего многострадального народа!..

Прощаясь у ворот монастыря, Богдан сел на подведенного ему коня и скрылся в лесной чаще. За лесом занимался рассвет, и Богдан поскакал ему навстречу. За оврагом, у торной дороги на Низ, поджидали казаки. Их не так много, чтобы гарантировать полную безопасность, но достаточно для того, чтобы прокладывать путь к свободе.

Только бы поскорее пробиться к запорожцам! "Тимоша, сын мой, найду ли я тебя среди этих бедных друзей нашего люда? Они словно нищие - в рваных обносках, но с саблями, с самопалами... Низ, днепровские острова и... украинская казачья воля!"

28

В эту зиму король Владислав не жаловался на свое здоровье. Не беспокоила его забывшая обо всем в предпраздничной суматохе шляхта. Молчали и опечаленные посполитые. Сенаторы разъехались по своим имениям. Даже королева, весьма капризная женщина, притихла.

Жители Варшавы встречали наступающий год в приподнятом настроении, словно во хмелю. Шляхта радовалась относительному спокойствию в пограничных областях королевства.

В хорошем расположении духа находился и король Владислав. На праздничный завтрак он пригласил Эльжбету Казановскую и ее ближайшего советника, своего министра двора Иеронима Радзиевского. Она, собственно, была приглашена как приятельница Радзиевского. Этот день он решил провести без советчиков из множества проходимцев и подхалимов, окружающих его двор.

Мороз разукрасил венецианские окна сказочными узорами, отчего большой, пустой зал казался уютнее. На рабочем столе, где король просматривал порой самые важные письма к папе римскому, к государственным деятелям Европы, сегодня слуги поставили завтрак на три персоны. Иероним Радзиевский, зная о симпатии Владислава к Эльжбете Казановской, любезно согласился прибыть с ней к нему на завтрак, чтобы король утешил несчастную жену разбитого параличом мужа...

Король любовался узорами на окнах и прислушивался к шагам за дверью. Но вот в назначенное время дверь открылась. Король, даже не взглянув на вошедшего маршалка, сел за стол.

- Их светлости панове Осолинский и Николай Потоцкий! - совсем не по-праздничному, сухо доложил маршалок.

Владислав вздрогнул. Он ждал совсем других гостей. Его натруженное" государственными невзгодами и этими двумя мужами сердце было настроено на совсем другой лад. Почему в такую рань явились эти немилые ему люди! Разве в этом кабинете принимает он государственных деятелей? К тому же они явились вместе, чего прежде не бывало. Король никогда не принимал одновременно канцлера и коронного гетмана.

Каждый из них во время аудиенции у короля мог свободно говорить о другом, и не всегда приятное. Коронный гетман не верил слову Ежи Осолинского и считал его нетвердым в проведении политики Речи Посполитой в отношении украинцев, проживающих в пограничных областях Украины. А канцлер, придерживавшийся в управлении страной европейского принципа, считал Потоцкого жадным и слишком ограниченным, властолюбивым человеком. Король, благодаря своему приближенному сенатору Иерониму Радзиевскому, был хорошо информирован о жестокой вражде двух сановников и не пытался примирить их.

Приход Потоцкого и Осолинского в такой ранний час не только удивил, но и возмутил Владислава. Один из них почтительно раскланивался перед ним в своем парижском сюртуке, второй громко звенел шпорами и не смотрел в глаза королю, занятый своими мыслями.

- Что-то ужасное стряслось в Европе или какая беда угрожает нам, панове сановники? - спросил король, поднимаясь из-за стола и не дослушав приветствий надменного Потоцкого и сдержанного Осолинского.

Канцлер лишь взглянул на коронного гетмана. Королю показалось, что в этот раз они заранее о чем-то договорились между собой.

- Случилось то, ваше величество, о чем я не раз предостерегал вас. Украинские хлопы могут поднять бунт против Короны и короля!

Потоцкий собирался сказать королю значительно больше. Прежде всего упрекнуть Владислава за его мягкость в отношениях с украинскими казаками, за вынашиваемую им идею похода казаков против Турции. Но в этот момент, пользуясь правом сенатора, а может быть, еще и большим, без предупреждения в кабинет вошел Иероним Радзиевский.

По тому, как засиял от радости король, Потоцкий понял, что именно его он и ждал на завтрак.

- Уже и бунт? О каком бунте докладывает его величеству пан коронный гетман? - на ходу вмешался в разговор Радзиевский.