Хмельницкий (Книга третья)

- Дивчине, слава богу, уже пятнадцать минуло. Таким только и нянчить детей! А что она шляхтянка... Да какие там шляхтичи ее родители? Батрачили всю жизнь в корчме чигиринского жида. Мать ее во время родов умерла, а она выросла под присмотром служанок корчмаря. Отец долгое время служил у арендатора Захарии, покуда не ушел вместе с казаками в море. В бою с турками и погиб ее неудачник-отец. Вот Ганна и приютила у себя сиротку. Потому что на родственников, если они и окажутся, надежды мало. Бедный родственник, что дырявая сума у нищего. Как-нибудь вырастим, говорила пани Ганна, потом отблагодарит. До чего же умная, набожная, не расстается со своим молитвенником, правда латинским, а с ребенком ласковая. Вот только плохо с языком... - говорила Мелашка.

- Это не страшно, матушка, даже очень хорошо. Я собирался взять учителя польского и латинского языка, чтобы учить детей, особенно Тимошу. Не все же время нам жить в этом лесу, пора и в люди выходить... За это не бранить надо девушку, а поощрять. Свой язык Тимоша знает, ведь дома и на улице говорит. А позже приглашу хорошего воспитателя.

- А мне-то что, Богдась! Лишь бы все живы были в окружении этих приблудившихся, но назойливых панов. В самом деле, самой когда-то стыдно было, что не могла двух слов связать по-польски, когда во Львове обращались паны Хмелевские. А Олена... или как там, будем привыкать, Гелена вон как на панском языке стрекочет. Да еще и книжечку какую-то или молитвенник на этом языке читает.

Богдан понимал, как важно для человека знать несколько языков. Сам он увлекался латынью. "Город солнца" Кампанеллы перечитывал много раз, любил, как и во время учебы в коллегии, читать стихи Кохановского. Одиночества не любил ни на службе, ни дома. Иногда они выпивали с Карпом за ужином по рюмке варенухи или водки, купленной у чигиринского шинкаря - выкреста, которого Богдан называл "недокрещенным". После такого ужина Богдан брал в руки бандуру и своим сильным приятным голосом затягивал песню о зеленом орешнике, заставляя Карпа подпевать ему.

Богдан любил принимать гостей, друзей, казацких старшин. Дом Хмельницких всегда был гостеприимно открыт для приезжавших к ним людей, особенно друзей Богдана.

- Живем все время оглядываясь, изо дня в день ожидая чего-то худшего, какой-нибудь беды. Польская шляхта, словно саранча, набрасывается на богатые земли, испокон веку принадлежащие нам... - говорил иногда Богдан своим друзьям. - Встречая своих старых друзей, словно возвращаешь на мгновение годы юности. Да, годы идут, и стареем мы, как желтяк в огороде...

Крестины - это настоящее событие, большой праздник в семье. Отец хотел широко отметить рождение сына, не считаясь с затратами.

Жена до сих пор еще болеет. Из-за ее болезни отложили крестины сына уже на целую неделю. Злые языки начали поговаривать о безбожии отца... даже намекать на его магометанство.

Богдан заходил к Ганне. Она сразу как-то преображалась, в глазах вспыхивали огоньки, даже лицо как будто становилось свежее.

- Балуешь меня, Богдась, как бывало в молодости... - говорила Ганна, захлебываясь от счастья.

Богдан не мешал ей предаваться иллюзиям. Сам же он давно забыл о своих юношеских чувствах к ней. К тому же молодость его прошла в разлуке с ней. Он давно охладел к Ганне, остались только семейные обязанности. Жизнерадостная когда-то дочь Сомко, искренне любившая Богдана, чувствовала это и глубоко переживала. А другая Ганна, черниговская, словно заклятие какое-то! Порой она заслоняла собой законную жену, мать его детей, этого желанного второго сына. О! Его он не отдаст... никакой другой Ганне!

Богдан нетерпеливо выходил во двор, открывал ворота, чтобы посмотреть на улицу, не едут ли от батюшки кумовья с его вторым сыном. Друг детства Богдан Станислав Кричевский напросился в крестные отцы и повез крестить младенца в чигиринскую соборную церковь. Он попросит священника назвать мальчика Юрием... в честь Георгия Победоносца... Даже улыбнулся Богдан, вспомнив о настойчивом желании Кричевского. Священники не любят, когда кумовья настаивают на своем. Иногда они назло им нарекают младенца Мелхиседеком или Иудой.

Станислав Кричевский... Как давно это было! Вспоминаются первые встречи в киевской бурсе. А где сейчас еще один их соученик, бурсак Ивась Выговский? Кажется, работает в киевском старостве, выслуживаясь перед польской шляхтой. Станислав Кричевский дослужился у них до полковника казачьего Чигиринского полка. Присмирел и привередливый полковой есаул Сидор Пешта, ставший полковником по воле гетмана Потоцкого.

- Не сердись на него, - уговаривал Богдана Кричевский. - Нудный он, но что придирчив - это не так уж плохо для военного дела...

И Кричевский по-дружески советовал Богдану пригласить на крестины и полкового есаула, ведь они служат в одном полку.