Хоббит

Но по какому-то странному случаю, давным давно, в тишине мира, когда было меньше шума и больше зелени, когда хоббиты были еще многочисленны и процветали, а Бильбо Бэггинс стоял после завтрака у своей двери и курил длинную деревянную трубку, которая достигала ему почти до самых волосатых ног (аккуратно причесанных), – появился Гандалв. Гандалв! Если вы слышали только четверть того, что слышал о нем я – а я слышал только очень немногое из того, что можно о нем услышать, – вы готовы к самым замечательным историям. Там, где он проходил, расцветали приключения и самые удивительные рассказы. Он очень давно не показывался под Холмом, с тех пор, как умер его друг Старый Тук, и хоббиты почти забыли, как он выглядит. Гандалв ушел по каким-то своим делам за Холм и за Воду еще тогда, когда все они были хоббичьими мальчишками и девчонками.

И ничего не подозревавший Бильбо увидел в то утро только небольшого роста старика в высокой заостренной синей шляпе, в длинном сером плаще, с серебристым шарфом, поверх которого лежала длинная белая борода, спускающаяся ниже пояса, и в огромных черных сапогах.

– Доброе утро! – сказал Бильбо, и сказал совершенно серьезно. Солнце сияло, трава зеленела. Но Гандалв посмотрел на него из-под длинных кустистых бровей, которые выступали за края его шляпы с большими полями.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он. – Хочешь пожелать мне доброго утра или утверждаешь, что утро доброе, хочу я того или нет? Или говоришь, что сегодня утром все должны быть добрыми?

– Все это сразу, – ответил Бильбо. – И, кстати, отличное утро, чтобы выкурить на свежем воздухе трубочку. Если у вас есть с собой трубка, присаживайтесь и покурите моего табачка. Торопиться некуда, перед нами весь день! – С этими словами Бильбо сел на скамью у двери, скрестил ноги и выпустил прекрасное серое дымовое кольцо, которое, не разрываясь, поднялось в воздух и поплыло над Холмом.

– Прекрасно! – сказал Гандалв. – Но сегодня утром у меня нет времени выпускать кольца. Я ищу кого-нибудь, чтобы поучаствовал в приключении, которое я как раз организую, и так трудно найти желающего.

– Еще бы – в нашей местности! Мы тихий спокойный народ, и нам не нужны приключения. Они такие неприятные, тревожные и неудобные! Из-за них опаздываешь на обед! Не понимаю, что в них находят, – сказал мистер Бэггинс, сунул большой палец за подтяжку и выпустил новое дымовое кольцо, еще большее. Потом взял письма, пришедшие с утренней почтой, и начал читать, делая вид, что больше не замечает старика. Бильбо решил, что старик ему не нравится, и захотел, чтобы тот ушел. Но старик не пошевелился. Он молча стоял, опираясь на посох и гладя на хоббита, пока Бильбо не почувствовал себя неловко и даже слегка рассердился.

– Доброе утро! – сказал он наконец. – Нам здесь не нужны приключения, нет, спасибо! Можете попробовать за Холмом или даже за Водой. – Этим он хотел сказать, что разговор окончен.

– Для многого же ты используешь «Доброе утро»! – ответил Гандалв. – На этот раз оно означает, что ты хочешь от меня избавиться и что не будет ничего хорошего, пока я не уйду.

– Вовсе нет, вовсе нет, мой дорогой сэр! Позвольте, я, кажется, не знаю вашего имени?

– Да, да, мой дорогой сэр! А я как раз твое имя знаю, мистер Бильбо Бэггинс. Да и ты мое имя знаешь, хотя не помнишь, что это имя принадлежит мне. Я Гандалв, а Гандалв – это я. Подумать только, сын Белладонны Тук говорит мне доброе утро, как будто я продаю у его дверей пуговицы!

– Гандалв, Гандалв! Боже милостивый! Неужели тот бродячий колдун, что подарил Старому Туку пару волшебных бриллиантовых запонок, которые сами застегивались и не расстегивались без приказа? Тот самый, что рассказывал на вечеринках такие удивительные истории о драконах, и гоблинах, и великанах, и об освобождении принцесс, и о неожиданном счастье сыновей вдов? Тот самый, что делал такие великолепные фейерверки? Я их помню! Старый Тук устраивал их в канун Иванова дня. Восхитительно! Они вырастали как огненные лилии, и львиный зев, и ракитник и весь вечер висели в сумерках! – Вы, наверно, уже заметили, что мистер Бэггинс совсем не такой прозаичный, каким хотел себя считать, а также что он очень любит цветы. – Тот самый Гандалв, из-за которого множество спокойных парней и девушек уходили в Синеву за безумными приключениями: все что угодно – от карабканья на деревья до попытки пробраться зайцем на корабль, который плывет на Ту Сторону? Боже ты мой, жизнь была такой интер… я хочу сказать, что когда-то вы очень тревожили нашу тихую жизнь. Прошу прощения, но я не знал, что вы все еще занимаетесь делами.

– А чем еще мне заниматься? – спросил колдун. – Но все равно я рад, что ты кое-что обо мне помнишь. Ты, похоже, с удовольствием вспоминаешь мои фейерверки, так что не все потеряно. Ради твоего деда Старого Тука и ради бедной Белладонны я дам тебе то, о чем ты просишь.

– Прошу прощения, но я ни о чем не просил!