Хоббит, или Туда и Обратно

— Ссс, ссс, голлум! Гоблины! Да, но у него подарок, наш бесценный подарок, и он попадет к гоблинам, голлум! Они найдут его, узнают, что он делает. Мы никогда больше не будем в безопасности, никогда, голлум! Один из гоблинов наденет его, и все перестанут его видеть. Он будет там, но его никто не увидит. Даже наши умные глаза его не увидят; а он тихонько подкрадется и схватит нас, голлум, голлум.

— Тогда перестанем болтать, бесценность, и поторопимся. Если Бэггинс ушел этим путем, мы должны идти быстрее и искать его. Пошли! Уже недалеко! Быстрей!

Голлум вскочил и быстро пошел дальше. Бильбо по–прежнему торопливо следовал за ним, хотя теперь боялся только споткнуться и с шумом упасть. В голове его все кружилось в надежде и удивлении. Оказывается, это кольцо волшебное: оно делает вас невидимым! Он слышал о таких вещах, конечно, в старых сказках; но трудно было поверить, что случайно нашел такое кольцо. Тем не менее, это так. Голлум, со своими яркими глазами, прошел мимо него всего лишь в ярде.

Они шли дальше: Голлум — впереди, со свистом и проклятиями; Бильбо — сзади, неслышно, как умеют ходить хоббиты. Вскоре они добрались до места, которое Бильбо проходил на пути вниз: здесь открывались боковые туннели в обе стороны. Голлум начал вслух считать их.

— Один влево, да. Один вправо, да. Два справа, да, да. Два слева, да, да. — И так далее.

По мере того как число проходов росло, он шел все медленней, дрожал и всхлипывал: вода оставалась все дальше и дальше, и Голлуму было страшно. Гоблины теперь близко, а он потерял кольцо. Наконец он остановился у низкого отверстия слева.

— Семь направо, да. Шесть налево, да! — прошептал он. — Это оно. Это проход к задней двери, да. Это выход.

Он всмотрелся в туннель и отшатнулся.

— Но мы туда не пойдем, моя бесценность, мы не смеем. Там гоблины. Много гоблинов. Мы чувствуем их запах. Сссс!

— Что нам делать? Будь они прокляты! Мы должны немного подождать здесь, бесценность, и посмотреть.

Все застопорилось. Голлум все–таки привел Бильбо к выходу, но выйти Бильбо не мог! Голлум сидел поперек отверстия, и глаз его холодно сверкали, он раскачивался, свесив голову к коленям.

Бильбо неслышней мыши пробирался вдоль стены; но Голлум неожиданно фыркнул, принюхался, и глаза его позеленели. Он негромко, но угрожающе засвистел. Хоббита он не видел, но насторожился. Все его чувства обострились в темноте: не только зрение, но и обоняние и слух. Голлум прижался ладонями к каменному полу и опустил голову. Хотя Бильбо видел только его темные очертания, он чувствовал, что Голлум напряжен, как натянутая тетива лука, и готов к прыжку.

Бильбо затаил дыхание и тоже застыл. Его охватило отчаяние. Он должен уйти, должен выбраться из этой ужасной темноты, пока еще остаются силы. Нужно сражаться. Ударить эту жалкую тварь, выколоть ей глаза, убить ее. Голлум собирается его убить. Но так нечестно. Он теперь невидим. У Голлума нет меча. В сущности Голлум не угрожал его убить и пока еще не пытался. И он такой жалкий, одинокий, потерянный. Неожиданное понимание, жалость, смешанная с ужасом, заполнили сердце Бильбо: он на мгновение представил себе бесконечные неразличимые дни, без света и надежды на улучшение, жесткий камень, холодную рыбу, подсматривание и бормотание. Все это за долю секунды промелькнуло у него в голове. Он задрожал. И вдруг, как будто приподнятый новым приливом сил и решительности, прыгнул.

Для человека не очень большой прыжок, к тому же прыжок в темноте. Бильбо подскочил на три фута вверх и на семь вперед и перепрыгнул через Голлума; он едва не разбил голову о низкий потолок прохода.

Голлум бросился в сторону и попытался схватить пролетающего над ним Бильбо, но было поздно; руки его схватил только воздух, Бильбо приземлился на волосатые ноги и побежал по новому туннелю. Он не оборачивался, чтобы посмотреть, что делает Голлум. Вначале сразу за ним звучали свист и проклятия, потом они стихли. Послышался крик, от которого застыла потом они стихли. Послышался крик, от которого застывала кровь, он был полон отчаяния и ненависти. Голлум потерпел поражение. Он не смел идти дальше. Он потерял добычу и потерял единственную вещь, которая была ему дорога, — свою бесценность. От этого крика у Бильбо сердце едва не выпрыгнуло изо рта, но он продолжал бежать. А сзади слабо, как эхо, но угрожающе доносился голос:

— Вор, вор, вор! Бэггинс! Мы ненавидим его, мы ненавидим его, мы вечно будем его ненавидеть!

Затем наступила тишина. Но и она казалась Бильбо угрожающей. «Если гоблины так близко, что он учуял их запах, — подумал хоббит, — они должны были услышать его крики и проклятия. Теперь осторожней, или этот путь приведет тебя к новым бедам».

Проход был низким и неровным. Для хоббита он был нетрудным, только несколько раз, несмотря на всю осторожность, Бильбо болезненно ушиб пальцы о выступы грубо обработанного каменного пола. «Немного низковато для гоблинов, по крайней мере для больших», — подумал он, не зная, что большие гоблины, горные орки, бегут, всегда низко опустив голову и прижимаясь к земле.