Хоббит, или Туда и Обратно

Вскоре все оказались на противоположном берегу, благополучно переправившись через колдовской ручей. Двалин уже выбрался из лодки со свернутой веревкой в рука, а Бомбур, все еще ворчавший, собирался последовать его примеру, как произошло нечто ужасное. Впереди на тропе послышался топот копыт. Их полумглы показался бегущий олень. Он наткнулся на гномов и опрокинул их, а потом собрался для прыжка. Прыгнул высоко и одним могучим прыжком преодолел ручей. Но другого берега ему все же не удалось достичь благополучно. Торин единственный удержался на ногах и сохранил способность действовать. Высадившись, он сразу на всякий случай приготовил лук и наложил на тетиву стрелу: вдруг появится скрывающийся хозяин лодки. И вот он быстро и уверенно выстрелил в прыгнувшего оленя. Ступив на противоположный берег, олень пошатнулся. Тень поглотила его, но слышно было как вначале прозвучали звуки копыт, но сразу стихли.

Но не успели все поздравить стрелка с отличным выстрелом, как жалобный крик Бильбо заставил их забыть о добыче. — Бомбур выпал! Бомбур тонет! — кричал Бильбо. И правда. Когда олень столкнулся с ним и перепрыгнул, Бомбур уже поставил но на сушу. Он пошатнулся, оттолкнул лодку и сам упал в темную воду, хватаясь за корни. Лодка медленно поплыла по течению и исчезла.

Когда гномы подбежали к ручью, капюшон Бомбура еще виднелся над водой. Ему бросили веревку с крюком. Он ухватился за нее, и его вытащили на берег. Бомбур, конечно, промок с ног до головы, но это было не самое плохое. Когда его уложили на берег, он уже спал, одной рукой так крепко стискивая веревку, что ее не удалось высвободить; и что они ни делали, Бомбур не просыпался.

Они все еще стояли над ним, проклиная свою невезучесть и неуклюжесть Бомбура, оплакивая потерю лодки, что делало невозможным возвращение за убитым оленем, когда услышали отдаленный звук рогов в лесу и собачий лай. Все сидели молча; им показалось, что они слышат звуки большой охоты к северу от тропы, хотя ничего не было видно.

Путники долго просидели не шевелясь. Бомбур спал с улыбкой на толстом лице, как будто его больше не беспокоили никакие опасности и беды. Неожиданно впереди на тропе появилась лань. Если олень был совершенно черный, то у лани задние ноги и хвост ослепительно белые. Они мерцали в темноте. Прежде чем Торин успел крикнуть, три гнома вскочили и выстрелили. Казалось, ни один не попал. Лань повернулась и исчезла меж деревьев так же бесшумно, как появилась, и гномы тщетно стреляли ей вслед.

— Перестаньте! Перестаньте! — кричал Торин. Но было уже поздно: пришедшие в возбуждение гномы истратили свои последние стрелы, и теперь луки, данные Беорном, оказались бесполезны.

Вечером все были мрачны, и в последующие дни уныние путников все усиливалось. Через волшебный ручей они переправились; но тропа тянулась, как и раньше, и в лесу не видно было никаких перемен. Но если бы они больше знали об этом лесе и поняли значение охоты и белой лани, то поняли бы и то, что приблизились к восточному краю и, если сохранят храбрость и решимость, скоро придут в район, где деревья растут реже и сквозь листву пробивается солнце.

Но они этого не знали, к тому же их отягощал грузный Бомбур, которого приходилось нести на руках; несли его по очереди, а четверо других в это время брали мешки носильщиков. Если бы мешки за последние несколько дней совсем не полегчали, наверно, путники не справились бы; но спящий с улыбкой Бомбур — плохая замена мешков, даже туго набитых продуктами. Через несколько дней у них совсем нечего будет есть и пить. Ничего пригодного для еды в лесу не росло, только грибы и травы с бледными листьями и неприятным запахом.

Через четыре дня после встречи с заколдованным ручьем начался буковый лес. Вначале путники обрадовались перемене, потому что здесь подлеска не было, а тень стала не такой густой. Вокруг разливался зеленоватый свет, и местами можно было видеть на некоторое расстояние по обе стороны от тропы. Но при свете видны были только бесконечные ряды стройных серых стволов, похожих на колонны какого–то огромного зала. В воздухе появилась свежесть, ветер доносил шум, но звучал он печально. Упало несколько листьев, напоминая, что снаружи приближается осень. Шаги путников шуршали по опавшей листве бесчисленных других осеней; листва попадала на тропу с красного ковра леса.

Бомбур не просыпался, и все очень устали. Временами слышался какой–то беспокоящий смех. Где–то далеко пели. Смех не был отвратительным хохотом гоблинов, и пение звучало прекрасно, но оставалось причудливым и пугающим, поэтому путники не успокаивались, они старались как можно быстрее уйти из этой части леса, пока у них еще есть силы.

Два дня спустя тропа повела вниз, и вскоре они вступили в лес из могучих дубов.

— Неужели нет конца этому проклятому лесу? — спросил Торин. — Кому–то нужно залезть за дерево и осмотреться. Может, удастся просунуть голову над листвой. Нужно выбрать самое высокое дерево, нависающее над тропой.