Хочешь? Получай!

Не успел я встать с колена, как неожиданно музыканты дружно ударили в боевые барабаны и натужно заревели медные трубы. Запел хор. Ощущение торжественности момента настолько остро ощущалось, что стоявшие в шеренгах бойцы без всякой команды встали на правое колено и взревели:

— С нами Бог!!!

Поднявшись с колена я, надев на голову кубанку и выхватив шашку, проревел в ответ:

— Если с нами Бог, тогда кто же против нас?!

— Богоотступники! — Нестройным хором ответили бойцы линейных сотен и вместе с ними взревел присутствующий на площади люд.

— А раз они богоотступники, значит победа будет за нами, мы победим!!!

— Ура! Ура! Ура!!! — Прокатился над излучиной и Большой рекой рёв многих сотен мужских и женских голосов.

В течение получаса, каждый боец подходил к алому стягу и, опускаясь на правое колено, прикасался к нему губами и возвращался на своё место в строю, а на его место приходил другой. Завершив полагающийся воинский ритуал, я под пение хора и игру оркестра вручил сотникам именные вымпелы, после чего приказал сотням занять закреплённые за ними участки обороны. Сотни, соблюдая строй, разошлись, но на площади перед церковью продолжали оставаться люди. Подумав несколько мгновений, я подошёл к старосте и окинув взглядом притихших женщин и детей со стариками, заговорил:

— Ну, что бабоньки, вот и настал тот момент, ради которого все мы не покладая рук работали как проклятые и добросовестно учились воинскому делу.

— Атаман, — прижимая к груди годовалого ребёнка, обратилась ко мне мамаша лет семнадцати от роду, — а вдруг не сдюжим и степняки прорвутся на излучину?

— А вот это будет зависеть не только от нас линейных казаков, но и от вас бабоньки. Вы наш тыл, на который мы всецело опираемся. Если вы не сдюжите, не сдюжим и мы, но мы непременно сдюжим, иного просто не дано. Любой мужчина, даже самый хилый, если за его спиной жена и дети, будет сражаться словно разъярённый лев, чтобы защитить своих детей и детей своих побратимов.

— Спасибо атаман, мы сделаем всё что можем и даже, сверх того. — С поклоном ответила молодая мать, нежно поглаживая кучерявые волосики своего чада.

Пожелав всем удачи и божьего благословения, я развернулся и вместе со старостой направился в Управу, но не пройдя и тридцати шагов, заприметил бегущего посыльного из надвратной башни крепостной стены.

— Уж не степняки ли к нам пожаловали раньше времени? — С тревогой в голосе прошептал староста Верин, внимательно наблюдая за приближающимся гонцом.

— Не думаю, — также шёпотом отозвался я, — тут явно что-то другое…, наверное, это из Выселок к нам делегация пожаловала, хотя возможно я и ошибаюсь.

— Гммм…. А нам-то с них какой прок будет? Долю не платили на общие нужды, крепостную стену и оборонительные башни с бастионами с нами вместе не строили, а теперь защиту им подавай…. Не согласный я, помощь им оказывать. Ты заботишься о коллективе — коллектив заботиться о тебе, вот главное правило общежития, благодаря которому люди и выживают. — С неудовольствием насупив густые брови, пробубнил себе в бороду Верин, продолжая внимательно всматриваться в лицо приближающегося посыльного.

Ничего ему не ответив, я дождался, когда боец из сторожевого наряда к нам подбежит и тут же задал ему вопрос:

— Что случилось?

— Атаман, там к воротам люди из Выселок пришли и хотят войти, но согласно вашего приказа, мы их не пускаем, — с хрипотцой выпалил он, — и поэтому они требуют, вернее требуют их старшины личной встречи с атаманом.

— Ладно, пошли поговорим. Если примут наши условия, впустим, а если нет, то пусть катятся на все четыре стороны. Они конечно не бездельники и никакие не лодыри, а обыкновенные единоличники, что в наших условиях равнозначно. Согласятся работать на общее дело и выплачивать долю в казну на постоянной основе, будет им защита, а если нет…, то и суда нет…. Как говориться, каждый сам волен выбирать свою судьбу….

Решительно направившись к воротам в сопровождении недовольного старосты и бойца их сторожевого наряда, я подошёл к калитке и распорядился её открыть. После того как моя команды была выполнена, я вышел наружу и пройдясь по деревянному мосту, подошёл к группе из двух десятков мужчин среднего возраста, среди которых были три женщины чуть старше сорока, а чуть поодаль на больших баулах сидело несколько сотен людей из Выселок.

— Вы хотели меня видеть? — Прохладно поинтересовался я у них, никому, конкретно не обращаясь и внимательно осмотрев задумчивые лица старшин из Выселок, заложил руки за спину.

— Здрав будь атаман Кудряш, — поглаживая живот, поприветствовал меня один из мужчин с властными манерами, имени которого я совершенно не знал, хотя лицо его мне и было знакомо.

— Как тебя величать?

— Исеем, атаман.

— И тебе не хворать Исей. С чем пожаловали на Хортицу?

— Знамо дело, защиты у тебя атаман Кудряш просим на время нашествия степняков окаянных. Обещаемся во время осады честно выполнять твои приказы.

Ишь ты, какой хитрый, — подумалось мне, — не хочет идти под мою руку, власть свою потерять боясь, но меня это ну никак не устраивало….