Хочу тебя использовать

Вырываюсь из дома в августовскую духоту и пересекаю живописный закрытый двор за несколько секунд. Мне плевать на косые взгляды охранников у шлагбаума, на заинтересованные – мамочек на площадке, мимо которой я проношусь. Замедляюсь только неподалеку от автобусной остановки.

Сейчас я отчетливо ощущаю то самое чувство, что преследовало меня еще долго после нашего отъезда: ноющую тоску, разъедающую грудную клетку. Она, как паутина, разрастается, цепляется за ребра, оплетает сердце так плотно, чтобы потом сжать его с наибольшей силой давления. Это ежедневный ад, в котором я живу без возможности скорейшего освобождения. Теперь я умею с этим всем справляться, но чувство, что тебя предали, навсегда останется со мной.

Глава 25

Кирилл

Войдя в лифт, я пытаюсь сосредоточиться не на том, о чем вопит моя недалекая жена, а на аромате, который какая-то женщина оставила после себя в кабине. Приятный, легкий, с цветочными нотками. Мне плевать, чем пахнут чужие женщины, но сейчас это как крючок… повод остаться в здесь и сейчас, и не пытаться обложить матом Нику.

– Кирюша, ты не злись, – лепечет она. – Я понимаю тебя. Но эти снимки… они повышают женскую самооценку.

– И мои шансы на вылет из комитета. Ника, блядь, у меня выборы на носу! Давай ты со своей будуарной съемкой повременишь, пока они, по крайней мере, закончатся!

– Ой, да станешь ты мэром, что ты так переживаешь? Наверняка у тебя все схвачено.

– Если не стану… ай, что тебе объяснять?! Короче, сделаешь снимки до выборов, разведусь к ебеням.

– Ты не посмеешь!

Хмыкаю и отключаюсь. Я не посмею. Еще год назад не посмел бы, а сейчас очень даже. Тогда я еще ничего толком из себя не представлял, а теперь я уже целый председатель спортивного комитета и кандидат в мэры. Ладно, пока еще не зарегистрированный, но обязательно буду.

Вхожу в квартиру под мерное жужжание телефона в кармане джинсов. Это Ника рвет жилы, чтобы я разрешил ей чуть ли не голые съемки для ее аккаунта в соцсетях. Совсем сдурела на почве безделия.

– Привет, Галина, – здороваюсь с экономкой.

– Здравствуй, Кирюш. Подогреть покушать?

– Спасибо, я был на встрече, поел. А вот чаю бы выпил. Как ба?

– Хорошо. Приходила девочка, сиделка.

– Уже ушла, что ли?

– Да.

– Не понял?

– Не знаю, Кирюш, спроси у Лидии Порфирьевны.

– Ба, – захожу в гостевую и сразу усаживаюсь на край кровати, – а где сиделка?

– Кирюша, ты не поверишь, кто это! – восклицает бабушка, а я кивком побуждаю ее продолжать. – Маша. – Непонимающе хмурюсь, а ба улыбается еще шире. – Ну Марья, соседка моя из села.

Я давлюсь воздухом и начинаю кашлять. Мне кажется, я сейчас выплюну, нахрен, свое сердце. Ба легонько шлепает меня по спине, но это плохо помогает. Хватаю ее стакан с водой и делаю несколько больших глотков. Отставляю назад на тумбочку и крепко сжимаю челюсти.

– И где она? – спрашиваю охрипшим голосом и прочищаю горло.

– Уехала. У нее клиент в больницу попал, надо было срочно поехать туда.

– Ну да, – усмехаюсь я. – Именно поэтому она и свалила.

– Грубо, внучок, – журит меня ба.

– Как умею.

– Ты умеешь лучше, – настаивает она. – Ты позвонишь ей?

– Зачем?

– Как это зачем? Я хочу, чтобы она была моей сиделкой.

– Не, бабуль, мы найдем другую.

– Это еще почему?

Я не рассказал старушке ничего. Ни о том, что Марья свалила с пачкой денег от моей маман, ни о том, что я искал ее, ни о том, что приезжал к ее алкашу отцу, пытаясь выяснить, куда подевалась моя Ягодка. А Ягодка, оказывается, нормально устроилась в столице. Что ж, рад за нее. В принципе, она и нужна была мне только для того, чтобы позлить родителей. Но тогда, три года назад, ее отъезд сильно задел меня за живое. Особенно после того, как мама рассказала, как купила Ягодку энной суммой, и та свалила с радаров. Мое эго давно оправилось от удара, нанесенного мне сельской девкой, но иногда нет-нет, да заноет где-то в области атрофированного главного органа.

– Марья не лучшая кандидатка.

– Кирилл, а я хочу только ее! – ба складывает руки на груди и смотрит на меня с вызовом.

– Ба…

– Я сказала! Если не она, то сам за мной ухаживай.

– Ба, ты чего? – она никогда так со мной не разговаривает, всегда только ласка и забота, поэтому категоричный тон ненадолго ставит в тупик.

– А того! Или Марья, или возвращай меня назад!

– И что ты будешь делать в селе со сломанной ногой? – вскакиваю с кровати. Сейчас, как никогда сильно желание двигаться, делать хоть что-нибудь, чтобы оправдать тахикардию.

– Тебе какая разница? Все равно здесь ты за мной не ухаживаешь.

– Давай я найму другую сиделку, профессиональную. У этой… – запинаюсь, не могу заставить себя произнести ее имя вслух, – нет соответствующего образования.

– Зато у нее опыт! – настаивает ба.

– Да какой там опыт?

– Она ухаживала за матерью, и я наблюдала за этим изо дня в день. Так что не надо мне тут рассказывать. А девочке наверняка деньги нужны.