Хочу тебя использовать

Молча разворачиваюсь и выхожу из гостевой, направляясь в свой кабинет. Чеканю шаг по паркету, словно покрытие пола виновато в том, что несколько минут назад по нему ступали стройные ножки Марьи. Это ее духи были в лифте, получается? Зачетно. Вкус у нее по-прежнему особенный. Все, что она выбирает, женственное, легкое. Вспоминаются тяжелые духи жены, и я непроизвольно кривлюсь. Надо и правда задуматься о разводе. Какой бы перспективной женой в плане связей Ника не была, она мне уже как кость в горле. После выборов займусь этим вопросом. До них нельзя, иначе просру репутацию, а вот сразу после можно будет по-тихому оформить.

– Кирюш, чай, – говорит Галина, оставляя на моем столе чашку с ароматным напитком и тарелку со свежими синнабонами.

Кручусь в кресле и наконец вынимаю из кармана телефон. Возвращать ба в село нельзя по двум причинам. Во-первых, у нее сломана нога. А, во-вторых, не хочу, чтобы ее донимали журналисты, когда начнется предвыборная гонка. Но ба может быть упрямой, поэтому придется обеспечить ей Марью в качестве сиделки. Если быть уж совсем откровенным, я хочу ее увидеть. Не из сентиментальных побуждений, а потому что хочу заглянуть в глаза сучке, которая так легко продалась. С другой стороны, не она первая обменяла чувства на гривенник.

Набираю номер Марьи, считаю гудки. На пятом берет.

– Слушаю.

– Привет, – произношу хрипло, голос не слушается.

– Здравствуйте, – вкрадчиво.

– Не надо строить из себя незнакомку, Ягодка, ты прекрасно знаешь, кто звонит.

И… она отключается. Усмехаюсь. Детский сад какой-то. Набираю еще раз и снова считаю гудки ровно до того момента, пока механический голос не сообщает мне, что абонент находится вне зоны действия сети. Вариантов два: она или едет в метро, или игнорирует меня. И второй вариант более реальный. Хмыкаю и беру рабочий телефон, набираю тот же номер.

– Слушаю, – негромко.

– Маш, если ты положишь трубку, я просто приеду. Если хочешь свести общение со мной к минимуму, не провоцируй, а выслушай.

Слышу тяжелый вздох на другом конце провода.

– Ты это специально подстроил? – спрашивает она.

– Что именно? Сломал бабушке ногу? Я думал, ты обо мне лучшего мнения.

Клянусь, слышу, как она фыркает, но этот звук не переходит в полноценный смех.

– Что ты хотел? – строго.

– Ба требует тебя в качестве сиделки.

– У меня нет на это возможности, не беру новых клиентов.

– Да ладно. Если бы не брала, не приехала бы по моему зову.

– Я приехала не по зову, а на собеседование. На месте прикинула фронт работ. Судя по всему, твоей бабушке нужна постоянная компаньонка, а у меня еще несколько клиентов, которым я нужна каждый день. И все они, кстати, в другом районе города. Каждый день добираться на Печерск, а потом возвращаться на периферию слишком затратно по времени.

– Я оплачу тебе услуги как за трех… четырех клиентов.

– Не перегибай, Кирилл, не настолько твоя бабушка нуждается в компании.

– Она нуждается именно в твоей. Шантажирует меня возвращением в село.

– Со сломанной ногой?

– Мгм.

– Я правда не могу.

– Как твой клиент?

– Который?

– Который в больницу попал.

– У меня никто не… гм… нормально.

– Так я и думал. Марья, подумай, а завтра я буду ждать твой положительный ответ. Позвоню в десять утра, советую ответить на звонок, – обрубаю наш разговор.

И только сейчас понимаю, что во время разговора сидел, откинувшись на спинку, с закрытыми глазами, и улыбался, как придурок.

Очнись, Руденко, эта сука тебя променяла на деньги!

Подрываюсь со своего кресла и сваливаю из кабинета. Что-то душно мне стало в квартире.

Глава 26

Стараюсь смотреть в окно и… видеть! Зелень, парковку, веревки для белья, скамейку, на которой соседки раскладывают покрывало, чтобы занять свой стратегический пост. Но все тщетно, я смотрю сквозь людей и предметы. Пальцы правой руки барабанят по подоконнику, а в левой крепко зажата чашка с кофе.

– Мама, – зовет Ариша из комнаты, и я выплываю из своего тумана.

Отставив чашку, иду к дочери. Моя соня сидит на кровати, потирая припухшие ото сна глазки. Обнимаю, целую пухлые щечки, приглаживаю лохматые завитушки. Аришка ластится, перебирая пальчиками пуговки на моем халате.

– Доброе утро, – говорю ласково. – Я кашу сварила. Будешь?

– Неть, – отвечает, слегка хмурясь, а я улыбаюсь.

– А после каши можно мороженое. – Глазки дочки загораются.

– Не буду, – снова кривится Ариша через секунду.

– Мороженое не будешь?

– Кашу.

– Каша полезная.

– Неть.

Вздохнув, несу мартышку, вцепившуюся в меня, в ванную, чтобы умыть. Включаю мультфильмы, чтобы заплести два коротких хвоста, и дом оживает. Мама возвращается с улицы, принося с собой запах свежеиспеченного хлеба.

– Мам, ну зачем ты? Я бы сходила, – ругаю ее ласково, забирая пакеты и помогая сесть в инвалидное кресло. Отставляю в сторону костыли.

– Надо ноги разрабатывать, так врач сказал.

– Но не забегами на час.

– Перестань, Машунь, булочная в соседнем доме.

– Там же и пекарь, – подмигиваю ей, подвозя к ванной, чтобы помыла руки. Помогаю встать, придерживаю, пока моет и вытирает. – Макияж с утра, – цокаю языком. – Просто за хлебом, аха.