Читаем Хочу тебя любить полностью

Хочу тебя любить

Сердце до того выламывало ребра, а после этой информации казалось бы исправная четырехкамерная мышца будто сию секунду опухолью обрастает. Продолжая набирать скорость, становится непосильно грузной. Задыхаюсь. Давлюсь. Все мои внутренности словно наружу выворачивает.

«Я все решила. Девственности больше нет…»

«Я переспала с другим…»

Резко давлю на тормоз и, вильнув рулем, съезжаю с трассы. Глушу мотор. В салоне крайне тихо становится. Секунда, две, три… Яростно ударяю ладонями по рулю и с безумным ревом душу выплевываю. Зверствую, пока в легких не заканчивается воздух. А потом роняю голову на руль. Надрывно тяну кислород в легкие. Этими убогими хлипкими звуками и забиваю салон.

Как ты могла? Как ты, блядь, могла???

Тело дрожит, не справляясь с болью. Растоптала. Нашла способ. Спецом ведь сделала. Да, безусловно, просчитала все! Знала, как для меня важно быть первым. У нее. В ней. Блядь… Знала ведь. Понимала. Пошла и избавилась от целки с каким-то шлангом.

Еще и фотку сделала… Сука… Сука, ненавижу!

Пусть псих я. Пусть это конченый сдвиг. Пусть ненормально и даже безумно. Относительно нее я не собирался бороться. Многое могу преодолеть, уже доказывал не раз – себе и ей. Но с Варей… Для меня, блядь, было жизненно важно, чтобы она была только моей.

А теперь что?

Я не верю. Нет, я не хочу верить. НЕТ!!!

«Я все решила. Девственности больше нет…»

«Я переспала с другим…»

Веки падают, как забрало. Перед залитыми горячей влагой глазами стоит изображение – Любомирова и какой-то гондон вдвоем в кровати. Другой. У нее другой! Не стереть из памяти. Не вырвать. Для того и прислала этот снимок.

Убить хотела? Уничтожить?

Насрать, насколько это странно, но она меня не просто убила. Я полудохлый. Вскрытый без анестезии. Все внутренности наружу. Истекаю кровью.

Проходят секунды, минуты… Часы? Теряю в неподвижности ориентиры. Мышцы затекают, пока в себя прихожу. Выхожу из машины. Нет, не выхожу. Вываливаюсь. Глотаю паркий преддождевой воздух. Перерабатываю, будто какую-то тяжелую химию. С трудом выдыхаю.

Пару минут спустя сажусь обратно в тачку. Порываюсь набрать Любомировой… И тут же швыряю телефон на заднее сиденье. Всей душой ее проклинаю. Всей покореженной душой ненавижу.

Завожу двигатель и разворачиваю машину на Одессу. Одурело жму на газ. Убивая подвеску, несусь над ямами. А потом… Мельком оценивая дорожное движение, резко выкручиваю руль и топлю обратно в ту гребаную глухомань.

Плевать на писк клаксонов, на собственную разрывную сирену внутри.

Хочу ее увидеть. В глаза посмотреть. Убить.

«Давай без скандала».

Без скандала, блядь? Готовься, мать твою. Не одному же мне лететь в пропасть.

Только сейчас понимаю, что мне даже неважно, кого она выбрала. Под кого бы ни легла – это адская боль. Кто-то другой, не я, трогал ее. Загонял внутрь нее член. Трахал. Кто-то другой… Другой.

Как ты могла? Как ты, блядь, могла???

К старикам ее добираюсь около двух часов дня, но найти саму Любомирову это не помогает.

– На свадьбе гуляет, – тихо сообщает бабка Центуриона. Махом обрушивает вскипевшие внутри меня эмоции. И не хочу я замечать, что она сама на нервах. Только сейчас думаю, что Любомирова – чертова эгоистка. Ей, очевидно, в принципе на всех похрен. Прикидывается хорошенькой, а сама… – Вот к девяти только дед за ней поедет. Ночью поезд.

И снова я требую адрес, снова с трудом подбираю слова… В этот раз все еще хуже. Намного, блядь, хуже.

Деревня, где происходит гулянье, в таких чигирях находится, что даже навигатор ее не находит. Точнее, находит, но что-то не то. Приводит меня в другую сторону. Пока это понимаю, пока настраиваю заново, пока добираюсь… внутри уже все на куски перебито, а на улице темно.

Прощаться поздно. Да и не стоит. Но я не могу отпустить.

На нужной улице дорога оказывается перекрытой долбаной кучей машин. Бросаю свою в конце хвоста и под вяло накрапывающий дождь двигаюсь на звуки дореволюционной эстрадной музыки.

Если не найду? Точно сдохну.

А если найду? Убью.

Привлекаю внимание сразу всех. Выбиваюсь из массы, понятное дело. Кажется, будто лет на пятьдесят назад закинуло. Тут еще диалект пролетает, говор какой-то непонятный – не украинский и не русский.

Ломлюсь сквозь пьяную толпу. Ищу Любомирову глазами. А когда нахожу, столбенею. Сердце, словно долбаный салют, в небо выбрасывает. И одновременно с этим кислород заканчивается – его будто кто выкачал из вселенной. Стою, смотрю на проклятую зазнобу и ощущаю, как горят внутри легкие.

Думал, увижу ее – легче станет. Ни хрена. Нарастает боль. Сокрушает.

Как ты могла? Как же ты, блядь, могла???